Рита Браун - Одного поля ягоды

Холмы вокруг Раннимида были прекрасны, и Селеста любила их. Езда очищала ее разум, высвобождала место для новых идей, заставляла сердце биться сильнее. Она размышляла о войне. Может быть, непередаваемая жестокость этой войны сорвет с нас последние покровы цивилизованности? И если мы узрим самих себя такими, как есть, то сможем сделаться лучше? Гуманизм состоит не в том, чтобы строить и питать иллюзии. Она улыбнулась этой мысли и пожалела, что не может тут же поделиться ею с Фейри Тетчер.

Темнело, мороз крепчал. Череда невысоких живых изгородей вдоль ведущей домой дороги не давала ей покоя. Селеста обожала преодолевать препятствия. Все, что требовало мастерства и смелости, так и притягивало ее. Может, завтра ей и исполнится шестьдесят семь, но внутри она чувствовала себя примерно на тридцать четыре и была в прекрасной физической форме. Ариэль, давно ходившая под седлом, уловила ее настроение и навострила уши.

Первую изгородь Селеста с Ариэль взяли, как чемпионы. Но свет оказался обманчивым. Когда они взлетали над второй, Селеста уже знала, что промахнулась. Она падала, казалось, целую вечность, и уже в середине полета поняла, что ей больше не суждено подняться. Ей привиделся Споттисвуд и рядом с ним - очертания фигуры, испускавшей неземной свет. Селеста вскрикнула при виде брата и горько пожалела, что не сможет рассказать Рамелль о том, что она увидела в эту последнюю тысячную долю секунды. Ей не было страшно.

Невероятный шок от смерти Селесты облегчило только ее чувство юмора. Предчувствуя конец, хоть она и надеялась дожить по меньшей мере до ста, Селеста ясно изложила в своем завещании, что все ее имущество перейдет Рамелль Боумен при условии, что та воздвигнет ей надгробный памятник с эпитафией "И если мне не дано будет вознестись, тогда я всласть попирую в аду".

И с тех пор свет ее души касался каждого, кто останавливался у могилы, чтобы прочесть надпись.

Обезумевшая от горя Кора держалась только ради Рамелль. Никто не предполагал, что Селеста Чальфонте может умереть. Она казалась нерушимой, вечной.

После похорон, когда самые близкие друзья собрались у нее дома, чтобы утешить Рамелль, Кора, желая приободрить Фанни, рассказала ей о Селестиной системе жульничества в карточных играх. На следующий день Фанни Джамп Крейгтон пришла на могилу подруги и положила среди цветов колоду карт.

28 ноября 1944 года

Без четверти четыре утра Рилма Райан родила крохотную, но здоровенькую девочку. Она назвала ее Николь, но не стала заморачиваться со вторым именем, потому что все равно собиралась отдавать ребенка на усыновление.

Джулия Эллен и Чесси прибежали в госпиталь спозаранку, едва только услышали новость. Несчастье с Селестой оглушило их, но при первом же взгляде на ту, с кем им отныне предстояло жить вместе, их печальные лица просветлели.

Рилма должна была провести в больнице еще несколько дней, и Джатс с Чесси договорились, что в день выписки заберут ребенка, а саму Рилму отвезут на вокзал. У нее не было никакого желания оставаться в Раннимиде.

Однако, этой же ночью Рилма сбежала из больницы и прихватила Николь с собой. Никто не имел ни малейшего представления, куда она подалась и почему так поступила. Джулия, и без того подавленная смертью Селесты, совсем пала духом. Она полюбила это дитя с первого взгляда и поверить не могла, что потеряла его. Чесси изо всех сил старался не плакать, но оба они день за днем не находили себе места и то и дело смахивали слезы.

В самый разгар всех этих бедствий Луиза Хансмайер Трамбулл взяла дело в свои руки. Страдания сестры затронули ее до глубины души, и Луиза решила во что бы то ни стало отыскать Николь, у которой еще даже не было фамилии.

8 января 1945 года

Луиза искала ребенка повсюду. К поискам подключились Рамелль и Фанни Джамп Крейгтон, благодарные за малейшую возможность отвлечься от снедавшего их горя. Джатс подхватила пневмонию и теперь медленно оправлялась от болезни.

Религия очень много значила в жизни Луизы. Она знала, что Рилма тоже была католичкой и, поскольку девушка оказалась в незавидной ситуации, Луиза предположила, что рано или поздно она либо обратится к священнику, либо оставит ребенка в одном из католических приютов. Рамелль задействовала свои связи, Луиза и Фанни Джамп хорошо потрудились, и в итоге раздобыли координаты приютов в Мэриленде, Пенсильвании, Нью Йорке и Виргинии. На дворе стояла зима, и дальше Рилма уехать просто не могла.

Да и к тому же у нее не было денег, так что Николь обнаружилась в католическом приюте Питтсбурга. Дежурная сестра проинформировала Луизу по телефону, что ребенок в данный момент весит столько же, сколько и при поступлении, что составляет примерно пять фунтов. И судя по ее богатому медицинскому опыту, дитя протянет не дольше трех дней. Когда Луиза спросила ее, что же не так с малышкой, монахиня ответила, что ничего особенного, просто приют переполнен. Многие груднички отказывались сосать из бутылочек, если их не держали на руках. Но монашек было слишком мало, а детей слишком много и все, что сестры могли сделать - это пристроить бутылочку рядом с младенцем в надежде, что малыш будет сосать сам.

Луиза рассказала об этом Рамелль и Фанни Джамп. Они велели ей ничего не говорить Джулии, которая и без того измучилась. Когда Чесси зашел к ним после работы, его немедленно обо всем проинформировали.

- Этот ребенок не умрет! - заявил Чесси.

- А что мы можем сделать? - обмякла на стуле Луиза. Она не представляла себе, что можно предпринять в такой ситуации.

- Я ее заберу.

- Чесси, нам ее никто не отдаст без матери, - сказала Луиза.

- Джатс может изобразить мать.

- Честер, ты не можешь тащить Джулию туда по такой кошмарной погоде. У нее будет рецидив, - предупредила Рамелль.

- И кроме того, какой смысл Джулии представляться матерью ребенка, если она - твоя жена? - громогласно вопросила Фанни. - С чего бы это вы сдали собственного ребенка в приют на другом конце Пенсильвании?

- Тогда со мной должна поехать одна из вас, - потребовал Чесси.

- Я поеду! - Рамелль заметалась по дому, собирая талоны на бензин, деньги и другие вещи, которые им могли понадобиться.

- Рамелль, дорогая, тебе шестьдесят лет. Не то чтобы ты выглядела на свой возраст, нет, - прямолинейно высказалась Фанни, - но ребенка должен забирать тот, кто сам находится в детородном возрасте, - Фанни раскурила сигарету.

Все посмотрели на Луизу, которая в свои сорок три выглядела на тридцать с хвостиком. Она сначала сделала вид, что ничего не замечает, а потом заерзала на стуле.

- Я знаю, о чем вы думаете, - выпятила она нижнюю губу.

- Луиза... - голос Фанни пронизывал насквозь.

- Да, Луиза, в самом деле... - подхватила Рамелль.