Филипп Янси - Где Бог, когда я страдаю

В 1976 году Брайан был на грани смерти. Пневмония атаковала его слабые легкие, а когда он уже находился в больнице, появилась инфекция во рту. Две недели он пролежал в коме и перенес два инфаркта миокарда. Врачи установили кардиостимулятор, но почти два месяца он находился на грани смерти. Долгое время он не мог разговаривать и потерял часть кратковременной памяти.

Но на этот раз Бог ответил на молитвы об исцелении, и Брайан постепенно вошел в свое прежнее состояние. К нему возвратились все его функциональные способности, кроме тех, которые были потеряны при переломе позвоночника. Еще одно я заметил, когда мы сидели и разговаривали: характер Брайана изменился. Он был спокойным, внимательным и не проявлял никаких симптомов неуравновешенности, которые я заметил в прошлый раз.

Очень тактично я спросил Стернбергов, изменились ли их убеждения по поводу физического исцеления. Они ответили, что нет. «Некоторые пытаются указать нам на все доброе, что родилось в результате происшедшего с Брайаном, видя в этом причину несчастного случая». Мы не можем с этим согласиться. Мы верим в любящего Бога и продолжаем верить, что Бог желает восстановить Брайана. Возможно, наши представления о времени исцеления не согласуются с Божьими. Становится все более явным, что Брайан, наверное, не будет исцелен в этой жизни. Помните, в книге Даниила описывается случай, когда к Даниилу в ответ на его молитву был послан ангел. Он добирался до Даниила в течении трех недель, но когда прибыл, то заверил Даниила, что Бог услышал его молитву в то самое время, когда тот ее произнес».

Мы беседовали, а солнце уже скрылось за горами. Я невольно сравнивал свое первое посещение со вторым. Слушая Стернбергов, я думал, что в их жизни медленно, шаг за шагом вошло чудо, которое они, возможно, и не заметили. Жестокий случай, который расколол бы многие другие семьи, напротив, сплотил их семью. Они не согласились пойти более легким путем и не поместили Брайана в дом для инвалидов или специальную больницу. В течение двух с лишним десятилетий они отдавали свою любовь сыну и, наблюдая за Брайаном, я видел, что их любовь принесла добрые плоды. Хотя Стернберги и противились страданию, они вынуждены были примириться со своим положением.

Глядя на крутой спуск улицы, на которой они жили, я вспоминал слова Поля Торнье, который сравнивал христианскую жизнь с выступлениями на трапеции. Можно сколько угодно раскачиваться на перекладине, тренироваться, укреплять мышцы, но, чтобы достигнуть успеха, все равно придется рисковать. И ты разжимаешь руки, зная, что под тобой ничего нет, в надежде вовремя схватиться за другую перекладину.

«Наверное, Брайану понравился бы этот пример», — думал я. Много лет назад Стернберги всей семьей отбросили всякие опоры и объявили миру, что будут верить Богу, невзирая... невзирая ни на что. Брайан видит в этом свое личное призвание. Не так много осталось зрителей, но Стернберги продолжают верить. Я уехал от них, вдохновленный их упорной верой.

Глава 10

Я танцую!

«Он может открыться только ребенку; в идеале — только чистому ребенку. Все страдания мира нужны для того, чтобы люди стали детьми и Бог моготкрыться им».

Джордж МакДональд «Сущность жизни»

Прошло немного времени после моего первого посещения Стернбергов, и я направился в Балтимор, чтобы взять интервью у замечательной девочки-подростка, Джони Эрексон. Конечно, теперь имя Джони известно многим. Она — известная художница и писательница, часто выступает на христианских конференциях. Но когда я встретился с Джони, она не издала еще ни одной книги и я знал о ней совсем немного.

История Джони во многом похожа на историю Брайана: и он, и она занимались спортом, затем — несчастный случай и жизнь парализованного человека. По пути в Балтимор я думал, что снова, как и у Стернбергов, окунусь в атмосферу нелегкой борьбы и сильной, несгибаемой веры. Но, прибыв в дом Джони, находящийся на другом конце континента, я заметил, что атмосфера здесь совершенно иная.

Я подъезжал к дому Джони по дороге, проложенной рядом с небольшой речушкой, текущей на запад от Балтимора. Извилистая дорога скользила вокруг скалистых, часто отвесных гор. Стена из крепких лесных деревьев ограждала дорогу с обеих сторон, до вершины самой высокой горы, откуда вдруг открылась захватывающая панорама — покрытые лесом холмы. На этой горе стоял дом Джони. Он был построен из огромных валунов и бревен, которые были прекрасно подогнаны одно к другому, — дом строил отец Джони.

Стеклянные стены мастерской художницы выступали над горой. Коричневый жеребец в лежащей внизу долине пощипывал траву, отгоняя хвостом мух. По поляне бегал датский дог. Многие художники мечтают работать в таких условиях, но условия работы Джони совершенно отличны от других. В мастерскую она не приходит — ее ввозят на коляске, а рисует она карандашом или кистью, держа их зубами.

Будучи подростком, Джони, бывало, носилась на лошади по лесным тропам с бешеной скоростью, плескалась в речке вместе со своим датским догом и играла в баскетбол на площадке рядом с коттеджем. Иногда она вместе с другими даже охотилась на лисиц — на этой же горе. Но теперь ее ежедневные упражнения включают в себя куда более слабые движения. С помощью приспособления, прикрепленного к бицепсу и плечевому суставу, она способна перевернуть движением руки страницу книги. А рисование требует множества точных и утомительных движений головы. Проходит немало времени прежде, чем на холсте образуются какие-то узнаваемые формы.

Неосторожное движение за две секунды полностью изменило жизнь Джони, но не убило ее оптимизм. Когда я впервые познакомился с ней, меня поразила ее полная жизни улыбка и свет в глазах. Зажигательность ее духа была настолько поразительной, что мне пришли на память курсы, проводимые бывшими мисс Америка под названием типа: «Люби себя и думай о хорошем!» Однако, в отличие от большинства из них, дух Джони формировался под воздействием трагедии.

Роковой прыжок

«Лето 1967 года было необычайно жарким и влажным. В июле стояла духота. С утра я занималась с лошадьми и так перегрелась, что освежить меня мог только залив Чейз-пик. Вместе с сестрой Кэти мы поскакали на пляж и окунулись в темную воду.Поплескаться там, где мелко, или поплавать в бассейне — это было не для меня. Я любила свободно поплавать там, где дна не достать. Паром, находившийся метрах в шестидесяти от берега, манил нас, и мы с Кэти поплыли к нему наперегонки. Мы обе были девочками спортивными и иногда безрассудными.

Подплыв к парому, я взобралась на него и нырнула на другую сторону, ни о чем не думая. Сначала я почувствовала, как вхожу в воду, а затем — сильнейший удар — я стукнулась головой о лежащий на дне камень. Мои конечности болтались. В ушах стоял оглушающий звон, будто по мне проходил электрошок с сильной вибрацией. Но боли не было.