User - i cf85044c3a33e6c4

В самолете я потребовала у стюардессы плед, у Картера — снотворное, и, получив все

блага этого мира, завалилась спать. В результате в Сидней я прилетела выспавшейся и почти

довольной. Но не Картер, конечно. Пока следующие сутки он отсыпался, я тайком

подглядывала за ним с порога спальни. Он спал и хмурился. Может, от боли. А, может, просто

потому что мрачность уже вросла в него корнями. Ну, до чего же противоречивый человек!

На вторые сутки после прилета я приготовила себе кофе и тосты, намазала их джемом,

напевая себе под нос что-то из родного кантри, и взяла в руки газету. У меня нет привычки их

читать, но Шон это дело любит, и я решила просто положить ее на стол. Однако тот день был

исключением, потому что я так к ней и приклеилась. Даже руки задрожали.

«Объявлена новая Бабочка Монацелли. Ставленником Такаши Мияки был назван Кен

Оягава…»

То, что я в этот момент почувствовала, было не передать словами. И хотя я не имела на то

никаких прав, у меня по щекам потекли слезы. Рваными движениями я сложила газету снова и,

позабыв о своем завтраке, поднялась со стула. Под магнитом с логотипом браузера Safari

оставила Шону записку, о том, что уехала на побережье, и стащила ключи от мазды.

Вернулась я только вечером. И настроение было просто великолепным. Вы скажете, что я

ненормальная. Столько усилий, столько нервов, и все тщетно. Но нет. За прошедший день я

поняла, что теперь, наконец, могу жить и дышать. Удавка, с которой я прожила последние

полгода, развязалась. Теперь снова можно было спать, вечерами смотреть глупые фильмы у

Роба и Мадлен, красить волосы хоть в платиновый блонд, пить с Керри, Аароном и Джеком

текилу… да просто жить жизнью обычной двадцатилетней студентки! Я словно очнулась от

транса. Лихорадочная спешка закончилась, и вне зависимости от результата я была этому рада.

ВСЕ.

Но на повестке дня был еще один вопрос. Шон. Уйти или остаться? Я выглянула в окошко

кухни и обнаружила, что он играет на заднем дворе с собакой. И вдруг захотелось остаться

здесь навечно, не приближаться к нему, ведь я знала, что он захочет отобрать у меня радость

детства. Что он мне предложит? Лекарство для амбиций? Секс? Множество обид? Я устала от

каждого из этих пунктов… Но прятки не являлись выходом.

— Ты видел? — спросила я с веранды.

— Да, — бросил он коротко. Даже не взглянул на меня. Я подумала, что на этом разговор

исчерпан, но внезапно Картер продолжил. — Я знал, насколько сильно японцы ценят свою

нацию, но надеялся, что Такаши другой. Он здорово упал в моих глазах.

— Думаешь, это что-то типа расизма?

— Нет, Конелл, что-то типа расизма только в Штатах. А японцы просто привыкли тянуть

друг друга и не доверять чужакам. Поверь, Такаши теперь станет национальным героем.

В этот момент на меня со счастливым лаем прыгнула Франсин. Я привычно поймала ее лапы,

чтобы не дать испачкать платье, и потрепала за ухом. А потому не спросила: что дальше будет

со мной? Я вдруг поняла, насколько сильно устала говорить об одном и том же. Я вошла в дом

и отправилась спать.

Глава 6. Вина

Настоящее время

Домой я возвращаюсь с самым что ни на есть честным видом. А как иначе? Я ненадолго,

сказала я Брюсу и пропала на три часа. Самых потрясающих за последние несколько недель.

Да. Шону я солгала. Его отношение ко мне изменилось, и это заметно. Теперь он не так черств,

как раньше. Но я даже думать об этом не хочу. И не хочу понимать, почему он так поступает.

Привез меня в недостроенный офис бабочек, показал чертеж будущих помещений… Но не

ловушка ли это? Он ведь из тех, кто скажет что угодно, лишь бы добиться своего. Честные

методы? Я вас умоляю. А может, дело и не в нем, ведь тем, кто однажды уже потерял мое

доверие, заполучить его назад ой как непросто. И Шон Картер последний в очереди на возврат

моего доброго к нему отношения. От разочарования цокаю языком и открываю, наконец, дверь.

Первое, что я чувствую, — как в нос ударяет запах алкоголя. Уронив голову на стол,

заваленный салфетками с ромашками, спит Брюс. Рядом с ним пустая бутылка. Кажется, я

только что возненавидела ромашки. Сначала Италия. Затем зеленый цвет. Теперь ромашки. По

мере возникновения все новых и новых жизненных осложнений, розовый уютный мирок, в

котором Джоанна Конелл с комфортом обитала все свои двадцать шесть лет, наполняется

призраками печальных событий…

Господи, ну что я за идиотка. Даже теперь переживаю только о себе, в то время как мой

мужчина, окончательно разочаровавшись во мне, взялся за бутылку. Я дура. Хуже, я

влюбленная дура.

— Брюс, — трогаю я его за плечо. — Пожалуйста, пойдем спать.

В ответ нечто нечленораздельное.

— Пожалуйста, Брюс. — Вздохнув, я перекидываю его руку через плечо и тащу в спальню.

Не знаю, что мы творим. Он так счастлив, что пьет, а мне комфортно с кольцом другого

мужчины на пальце. Хуже, мне комфортно прикидываться, что это кольцо от Брюса. Мир

сошел с ума. Мы сошли с ума.

И хотя я открываю окно, впуская в спальню звуки ночного Сиднея, запах спирта побеждает

все. Не могу. Хватаю подушку и ухожу. В квартирке с зелеными стенами всего одна комната,

но на кухне угловой диван, где я и располагаюсь. Узко, но что поделать. Вторую ночь почти

полного отсутствия сна я не выдержу. Однако асбтрагироваться от проблем не так-то просто. Я

никак не могу забыть, что всего в нескольких сантиметрах от меня находится ноутбук, который

мы еще вчера выбирали с Шоном. Эта мысль не дает мне уснуть. И когда я успела так

влипнуть? Вздыхаю, и, потворствуя зарождающейся паранойе, вынимаю из подарочка

аккумулятор. Ну, вот и славно. Теперь Картеру никоим образом не отследить мое бедственное

положение. Чудненько. Теперь можно и поспать.

Посыпаюсь я от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Рывком вскакиваю и чуть не падаю

с диванчика. Выглядит Брюс великолепно. Будто похмелье — байки для неразумных детишек.

— Джоанна, мы больше не спим в одной постели?

Сначала я думаю о том, чтобы пуститься в очередные выяснения отношений, но вдруг

чувствую такую усталость, что вместо этого вру:

— Я так устала разбираться с новым ноутбуком, что уснула прямо тут. Прости.

О, кто-нибудь, убейте меня. Ведь я уснула настолько внезапно, что у меня обнаружились и

плед, и подушка, а у ноутбука так вообще аккумулятор изъят. Премию года за лучшее вранье

мне никогда не получить. Может, конечно, дело в том, что меня мучает адская головная боль

из-за запаха спирта. Да что же это такое? Брюс пьет, а что-то типа похмелья только у меня.

Одно радостно: он тоже предпочел ограничиться зыбкой ложью. Вот каково наше