Джорджия Карр - Изуродованная любовь

Они привезли меня в отель, где было электричество, проточная вода, туалет со сливом и лежал ворох российских газет. Я спала на удобной кровати и проснулась к завтраку, который состоял из французского хлеба и клубничного джема. Они не представлялись, но я узнала из разговоров, что мужчин звали Тимур и Борька. Тимур явно был лидером, а Борька был посредственным идиотом за рулем автомобиля.

Это случилось после того, как мы остановились, чтобы отдохнуть и принять ванную - я поняла, что они забыли заблокировать дверь. Я ничего не делала. Просто спокойно сидела на заднем сидении. Выжидая. В середине деревни, недалеко от переполненного кабака, где похоже что-то праздновали и было много людей, я открыла дверь и прямо на ходу выскочила из машины.

Резкая боль при столкновении с асфальтом была невероятной. Машина неслась дальше, в то время как я лежала на дороге, еле переводя дух. Но недолго. Она с визгом затормозила на расстоянии нескольких метров от меня. Я хотела бежать, но не могла двинуться. Машина начала сдавать назад так быстро, что это было похоже на расплывающееся пятно в моих глазах.

Благодаря всплеску энергии и ужасной скручивающей боли, которая заставила меня закричать, я напрягла свои руки и ноги и, поднявшись, побежала. Я побежала так быстро, насколько мое израненное тело позволяло. Я бежала в сторону праздника. Мужчины были везде. Их было много, а моих похитителей только двое. Они бы могли помочь мне, они, конечно же, помогут. Я крикнула им, и их лица повернулись в мою сторону, они смотрели на меня - бегущую, подпрыгивающую, хромающую. Беззащитную.

Затем хладнокровно, все как один, они отвернулись от неприятного зрелища: женщины, за которой гонится черная “Волга”, - и опустили взгляд в свои напитки. Они не хотели вмешиваться. Это было не их дело.

Сила Борьки, налетевшего на меня, сбила меня с ног, и мы рухнули на траву у обочины дороги. На некоторое время я лишилась воздуха, чтобы говорить. Затем он грубо потянул меня за волосы и так сильно ударил по щеке, что моя голова откинулась назад.

Со стороны дороги Тимур закричал:

- Не оставляй шрамов на ней, ты, чертово животное.

Я почувствовала вкус крови из разбитой губы, но посмотрела на Борьку с вызовом.

Что-то вспыхнуло в его глазах. Неистовая похоть. Я никогда не видела, чтобы кто-то прежде так смотрел , и это привело меня в состояние шока. Желание сменилась опасным гневом.

- Тупая, гребаная сука, - закричал он и потащил меня к машине.

Другой мужчина всмотрелся в мое лицо и гневно обернулся к Борьке.

- Ты - идиот! – закричал он. – Ты рассек ей губу.

Борька немедленно принял оборону:

- Ничего. Заживет.

- Если ты еще раз прикоснешься к ней, я переломаю твои долбаные ноги. И убери этот гребаный взгляд, засунь его в свою сраную задницу. Никто не будет плевать в мою миску.

- Я ничего такого не делал.

Борька сердито скривил губы.

- Черт возьми. И не сделаешь.

- В любом случае, что в этом такого? Я только собирался трахнуть ее в рот или задницу. Кто узнает?

Взгляд Тимура, направленный на Борьку, был яростным.

- Если ты хочешь трахаться, то сними грязную шлюху завтра вечером.

Борька сжал челюсти в молчаливом гневе.

Тимур повернулся ко мне. И я испугалась его. У него были глаза человека, которому не известны никакие границы. Они угрожающе блестели, словно острие ножа.

- Забирайся в машину. Сейчас же, - прорычал он.

Я немедленно подчинилась. Когда мы оказались внутри и двери заблокировали, Тимур повернулся ко мне лицом.

- Я даю тебе свободу, и что ты делаешь?

- Мне очень жаль.

- Ты хочешь ехать связанной и с кляпом во рту?

Я медленно покачала головой.

- Еще один такой трюк, и тебя свяжут, заткнут рот кляпом и засунут в багажник. Мы поняли друг друга?

Я кивнула.

Он достал платок из кармана и протянул его мне.

- Вытри рот.

Я взяла платок и вытерлась. Он сразу схватил меня за подбородок пальцами. Его кожа была необычайно мягкой. Он поворачивал мое лицо в стороны, оценивая ущерб. Без всякого выражения он выпустил мой подбородок. Борька наблюдал за мной в зеркало заднего вида.

- Покажи мне свои руки, - скомандовал он.

Я протянула руки. Они были исцарапаны и кровоточили. Он вывернул мои запястья и увидел, что все в царапинах вплоть до локтей.

Выругавшись, он наклонился и задрал мою юбку прямо до трусов. Никогда еще мне не было так стыдно – столько, сколько я себя помню, никто не видел мои бедра, и я хотела прикрыться руками, но не сделала этого. Я знала, что он будет в ярости. Одно колено кровоточило, а на голенях были царапины и порезы. Тимур снова выругался и отвернулся. Я натянула платье обратно на колени.

Больше ничего не было сказано. Борька ехал молча, пока мы не добрались до деревенского дома в абсолютной глуши. На расстоянии в несколько ярдов со стороны дома стояли сараи и курятник.

- Выходи, – рявкнул Тимур.

Я вышла из машины и пошла с ним к дому. Воздух был холодным, и у меня было болезненное, отвратительное чувство в животе.

Дверь нам открыла женщина. На ней был платок и грязный фартук. Она выглядела как крестьянка. Ей, должно быть, было лет сорок. У нее были большие, сильные руки с грязью под ногтями. Лицо широкое, с румянцем на щеках и глаза цвета грязных помоев. В течение секунды они выражали удивление и что-то еще, с чем я сталкивалась исключительно в глазах мужчин. Затем она это скрыла и сосредоточилась на моей губе.

- Что, черт возьми, случилось? – ее речь была хриплой и грубой.

- Спроси у Борьки, - отрезал Тимур бесцеремонно, и, задев ее, прошел в темноту дома.

Она не посмотрела на Борьку, который стоял позади меня. Вместо этого повернула свое румяное лицо ко мне и улыбнулась. Улыбка была не из приятных.

- Ни одна твоя сестра не создавала столько неприятностей.

- Мои сестры? – ахнула я. Сердце подпрыгнуло в груди от возможности увидеть потерянную семью. Надежда заставила меня почувствовать головокружение.

Она сузила глаза и скрестила толстые мужественные руки на животе.

- Да, все твои сестры проходили через это место.

- Где они сейчас?

В течение нескольких секунд она не отвечала, просто задумчиво смотрела на меня. Наконец отошла в сторону и сказала:

- Заходи. Мы поговорим внутри.

Я тут же вошла в ее дом. Внутри было мрачно и воняло жиром и готовкой с дурманящим ароматом трав. Когда глаза привыкли к темноте, я увидела, что находилась в простом сельском доме, таком, где жизнь вращалась вокруг печки. Когда я обвела глазами скудную мебель, мой взгляд упал на большую металлическую клетку с соломой на дне.

В эту же секунду меня грубо толкнули на землю. Прежде, чем я успела среагировать, меня с силой потянули и затолкали в клетку. Она была всего лишь около метра длиной и полутора метров высотой, так что я не могла ни стоять, ни лежать в ней. Я присела напротив решетки, и она заперла дверцу на висячий замок. Я не плакала и не кричала. Знала, что это бесполезно.