JustStuff - Unknown

Выйдя из спортзала и увидев стоящую в тени здания Эдит, я испытал знакомое чувство гармонии. Всё в моем мире было правильным. Лицо автоматически расплылось в широкой улыбке. Эдит тоже улыбнулась мне, а потом возобновила допрос.

Теперь отвечать стало не так легко. Она хотела знать, чего мне не хватает с тех пор, как я уехал из Финикса, причем настаивала на подробном описании всего, что не было ей знакомо. Мы сидели в машине возле дома Чарли уже несколько часов, небо тем временем потемнело, над нами разразился внезапный ливень.

Я пытался сделать невозможное – например, описать словами горький, но приятный смоляной запах креозота или пронзительный надрывный хор июльских цикад, перистые кроны деревьев, огромное выгоревшее на солнце небо, простирающееся от горизонта до горизонта. Самым трудным было объяснить, что кажется мне таким прекрасным в тех местах, где красоту открытых солнцу мелких чаш долин между крутыми холмами не способна испортить даже колючая растительность, которая в большинстве своем выглядит полумертвой. Я обнаружил, что, пытаясь донести всё это до Эдит, активно использую жестикуляцию.

Ее тихие наводящие вопросы постоянно помогали мне говорить свободно и не смущаться из-за того, что говорю фактически я один. Наконец, когда я завершил подробное описание своей старой комнаты, Эдит сделала паузу, не подкинув мне тут же очередного вопроса.

– У тебя всё? – с облегчением осведомился я.

– Ничего подобного… но скоро вернется твой отец.

– Сколько сейчас? – поинтересовался я и, взглянув на часы на приборной доске, удивился, как незаметно пролетело время.

– Уже сумерки, – пробормотала Эдит, глядя на западный горизонт, скрытый за облаками. Ее голос прозвучал задумчиво, словно мыслями она была где-то очень далеко. Я смотрел на нее, а она невидяще уставилась куда-то за лобовое стекло.

Я все еще пялился на нее, когда она вдруг снова перевела взгляд на меня.

– Это самое безопасное для нас время суток, – сказала она, отвечая на невысказанный вопрос, который прочитала в моих глазах. – Самое простое. Но еще и самое грустное в каком-то смысле… конец еще одного дня, возвращение ночи. Мрак так предсказуем, согласен? – она печально улыбнулась.

– А мне ночь нравится . Звезды можно увидеть только в темноте, – я нахмурился. – Хотя здесь они показываются нечасто.

Эдит засмеялась, и настроение внезапно поднялось.

– Чарли будет здесь уже через несколько минут. Поэтому… впрочем, может быть, ты хочешь сообщить ему, что проведешь субботу со мной?.. – она посмотрела на меня с надеждой.

– Нет уж, спасибо, – я взял свой рюкзак, двигаясь скованно из-за того, что так долго сидел неподвижно. – Значит, завтра моя очередь?

– Разумеется, нет! – она притворилась разгневанной. – Я же сказала, что еще не закончила, ведь так?

– Да что еще могло остаться?

Она продемонстрировала ямочки:

– Завтра узнаешь.

Я смотрел на нее, слегка ошеломленный, как обычно.

Мне всегда казалось, что у меня нет излюбленного типа девушек. В моей компании в Финиксе каждый предпочитал что-то свое: одному нравились блондинки, другому важны были только ножки, а третьему – исключительно голубые глаза. Я считал себя не таким привередливым – хорошенькая девушка и есть хорошенькая. И только теперь понял, что угодить мне труднее, чем любому из них. Оказывается, мои предпочтения чрезвычайно специфичны… просто раньше я их не осознавал. Понятия не имел, что мой любимый цвет волос – рыжеватый с бронзовым отливом, потому что никогда прежде не видел ничего похожего. Не был в курсе, что ищу глаза цвета мёда, ведь я отродясь таких не встречал. Не представлял, что губы у девушки должны изгибаться определенным образом, а под полукружиями длинных темных ресниц необходимы высокие скулы. В общем, лишь одна фигура, одно лицо могли бы тронуть меня.

Как идиот, позабыв обо всех предостережениях, я потянулся, наклоняясь, к ее лицу.

Она торопливо отодвинулась.

– Прошу про… – начал было я, опуская руку.

Но Эдит вдруг вскинула голову и снова уставилась в окно, вглядываясь в дождь.

– Ох, нет, – выдохнула она.

– Что случилось?

Она стиснула зубы, брови ее сошлись в одну напряженную линию над глазами. Она коротко взглянула на меня и угрюмо сказала:

– Еще одно осложнение.

Перегнувшись через меня – ее близость мгновенно послала мое сердце в неровный галоп, – Эдит одним резким движением распахнула мою дверцу и тут же практически отпрянула.

Сквозь струи дождя пробился свет фар. Я пригляделся, ожидая увидеть патрульный автомобиль Чарли и заготавливая в уме целую кучу объяснений, но оказалось, что это незнакомый темный седан.

– Быстрее, – поторопила Эдит.

Она сердито смотрела сквозь ливень на приближающуюся машину.

Я немедленно выпрыгнул из «вольво», хотя ничего не понял. Дождь хлестал по лицу, и я натянул капюшон.

Было слишком темно, поэтому мне не удалось разглядеть тех, кто находился на передних сиденьях седана. Эдит, ярко освещенная фарами подъехавшего автомобиля, всё еще смотрела вперед, не сводя глаз с чего-то или кого-то невидимого для меня. Ее лицо выражало странную смесь отчаяния и вызова.

Потом она включила двигатель, покрышки взвизгнули на мокром асфальте. «Вольво» в считаные секунды скрылся в сумраке.

– Привет, Бо! – окликнул меня кто-то знакомым хрипловатым голосом с водительской стороны маленького черного автомобиля.

– Джулс? – я прищурился, чтобы рассмотреть хоть что-нибудь сквозь струи дождя. И тут из-за угла показалась патрульная машина Чарли, осветив прожектором людей, приехавших в седане.

Джулс уже выбиралась наружу, даже в темноте была видна ее широкая улыбка. Женщина на пассажирском сиденье была гораздо старше, с горделивой осанкой и необычным лицом – строгим и стоическим. Морщинки избороздили смуглую кожу, словно старую кожаную куртку. Под широкими бровями я увидел удивительно знакомые глаза. Черные, глубоко посаженные, они казались одновременно слишком юными и слишком древними для ее лица. Мать Джулс, Бонни Блэк. Я сразу же ее узнал, хотя прошло уже больше пяти лет с нашей последней встречи и я даже не сумел вспомнить ее имя, когда Чарли заговорил о ней в день моего приезда сюда. Она пристально разглядывала меня, поэтому я неуверенно ей улыбнулся. Тут до меня дошло еще кое-что: я заметил, что ее глаза расширены, словно от потрясения или страха, ноздри гневно раздуты, – и моя улыбка потускнела.

Как и сказала Эдит, еще одно осложнение.

Бонни все еще смотрела на меня напряженным тревожным взглядом. Неужели она так легко узнала Эдит? Может ли она действительно верить в неправдоподобные легенды, которые высмеивала ее дочь?