Ясмина - Сапфир

Пока мы с Риком шли к машине, я успела ухватить взглядом двух мальчишек-драконов, в пышном парке, справа от больничной ограды. Хмурые крепышисвирепо сражались на деревянных саблях.

«Ты переродишься! Я тебя убью!» – кричал тот, что пониже, с длинным белокурым хвостиком и ссадиной возле уха.

«Нет! У меня иммунитет!» – рычал, отражая его удары вихрастый и долговязый, с родимым пятном под скулой,по форме похожим на яблоко.

– А ну прекратите! – одернула обоих пожилая верлиса – немного сгорбленная, но все еще статная и быстрая в движениях. – Война это вам не игрушки!

Ребятишки окатили ее внимательными взглядами, и вихрастый негромко спросил:

– А вы видели предыдущую войну? Были на ней?

Верлиса помотала головой, и острые плечи ее опустились:

– Бабка моя видела. Страшное было время, – выдохнула через силу.

– Но ведь мы же все равно победим! – воскликнул белокурый парнишка.

Верлиса вздохнула, уставилась куда-то вдаль и словно оцепенела.

И пока она собиралась с духом, искала нужные слова, Рик затащил меня в машину.

– Я тебе и так отвечу, – сказал очень твердо и на редкость спокойно. – Мы победим.

Я заглянула в синие глаза своего василиска и поняла, что верю.

Верю, не смотря на все услышанные страшилки. Мы не можем не победить! Ведь у нас с Риком столько будущего. Общего, совместного, полного любви и света!

…

Рик накормил меня творогом с черничным сиропом, напоил крепким мятным чаем и уложил в постель.

О том, чтобы поставить «аурный будильник», успеть на пары, я забыла совершенно.

Я чувствовала себя настолько усталой, опустошенной, что отключилась, едва голова коснулась подушки. А Рик, похоже, нарочно, не напомнил, не заострил внимание.

Василиск давно и упорно предлагал не ходить на занятия. Справка от главврача первой и лучшей больницы скорой медпомощи на перекрестье позволяла игнорировать учебу почти весь семестр, давала отличные преимущества на экзаменах.«Правая рука Рика», как грозился представить меня в документе василиск, сдавала зачеты автоматом, экзамены – после первого же правильного ответа. Даже на защите дипломов таким «матерым практикам» почти не задавали вопросов.

Раньше я упорно не хотела никаких привилегий. Я и в родном мире не любила выделяться, получать что-то легким путем, в обход основных правил. Но сейчас, при нынешней загрузке в больнице, все больше склонялась к предложению василиска. И он, похоже, это заметил.

Когда я проснулась, на бежевой лакированной тумбочке, рядом с кроватью лежало разрешение, лично от ректора Высшей Медицинской Академии Перекрестья.

В нем говорилось, что я имею право больше не посещать занятия и должна лишь явиться на экзамены, если такая возможность появится.

Если же война не позволит, то по сигналу Рика все предметы зачтутся мне автоматом. Впрочем, как и всем, кто отправился работать в госпиталях и больницах, стал добровольцем на медицинском фронте.

Фуф! Ну хотя бы тут я не особенная, а просто одна из многих.

Рик выглянул из кухни и кивнул на бежевые энергочасы.

Пунктирные цифры напоминали, что уже почти шесть вечера. Вот это я поспала!

Давненько меня так не вырубало! Рик пожал плечами, мягко улыбнулся и ласково произнес:

– Ты очень нуждалась в отдыхе. Время позаботиться о себе. Чтобы потом как можно лучше заботиться о других.

В его словах было столько логики и жизненной мудрости, что я не посмела возразить.

Василиск скрылся на кухне, а я принялась приводить себя в порядок.

Быстрый теплый душ замечательно бодрил, собранные в пучок волосы настраивали на деловой лад.

Я чувствовала себя готовой к новым испытаниям и приключениям.

Стоило войти на кухню, как очутилась в стальных объятиях своего василиска. Он немного помедлил, явно хотел поприветствовать, а потом отстраниться. Я заметила, что Рик накрыл на стол – зеленые розетки с творогом и чай уже ждали голодающих.

Но едва наши с василиском тела соприкоснулись, мир вокруг исчез, растворился в сладком мареве.

Рик мгновенно окаменел, его горячее дыхание обожгло щеки, губы впились в мои. И я потеряла ощущение реальности.

Не прошло и минуты, как стало ясно – насколько я желанна. Рик зарычал, пробормотал что-то про «триклятый гон, бешеные гормоны». Но я его не слушала. В животе потеплело, жар собирался у лобка, вызывая приятное томление.

Василиск поймал настроение махом – содрал с меня халат, усадил на широкий подоконник и за секунды избавился от собственной одежды.

Мы слились воедино, задвигались в унисон, предупреждая желания друг друга, стремясь навстречу всем существом.

Рик чуть увеличился в размерах – на эмоциях полуобратился. Вокруг меня замерцали контуры черного дракона и… переживания, впечатления захлестнули, совершенно лишили самоконтроля.

Мы любили друг друга так, словно не виделись многие годы, разделенные безразличными километрами, разлученные неумолимым временем.

Меняли позы, перебирались из кухни в спальню, снова возвращались на кухню, перемещались с подоконника на кровать, с кровати на стол… Но я почти не обращала на это внимания, подчиняясь выбору Рика, его крепким объятиям, растворяясь в них и упиваясь каждой секундой нашего единения.

Мы пылали, наслаждаясь огнем страсти, тем, как едва ощутимо покалывало все тело, как спазмы внизу живота резко расслаблялись, и наступала нега.

У-ух! Сравнить эти ощущения я могла лишь с полетом. С полной невесомостью, властью над небом. Когда ветер надувает крылья-паруса, когда кажется, что все внизу – неважно, и лишь этот краткий миг чистого восторга имеет значение.

Только спустя часа два мы наконец-то нашли в себе силы расстаться друг с другом. Рик заглянул в глаза, осторожно обнял и зарылся лицом в волосы.

Несколько минут мы просто молчали. И в наступившей тишине было больше чувств, надежд, признаний, чем в тысячах самых романтичных слов.

– Тебе придется снова мыться, – василиск нехотя отстранился, оглядывая меня с таким выражением лица, словно весь мир у его ног и все мечты уже сбылись.

– Ничего, я быстро.

Я хотела спрыгнуть на пол, но Рик придержал на месте и осторожно опустил.

На неверных ногах я побрела в ванную.

А потом был новый душ, и завтрак с освежившимся Риком.

Последние лучи заходящего солнца разогрели наш творог, горячий чай, напротив, почти остыл, но мне понравилось.

– Скоро будет жарко. Во всех смыслах, – в словах василиска была и грусть из-за близкой войны и констатация факта – нынешнее лето обещало дать фору многим предыдущим.

Уже в который день по небу плыли редкие, едва заметные облачка – ленивые и совсем не грозовые. Птицы перекликались не так громко, как прежде, будто экономили силы, попрятались жуки, и стрекотали лишь изредка, едва слышно.