Александра Флид - Прошито насквозь. Торонто. 1930

— Ты просто мелкое существо, — рассмеялся в свою очередь Адам. — Ты ничего не сделал — ведешь незаконный бизнес, наживаешься на других людях. Это, конечно, большой талант, но что еще ты умеешь? Кто ты вообще такой? Ну, давай, скажи мне, кто ты такой? Муж, отец, сын, брат — такие ответы не принимаются, поскольку не говорят о настоящих заслугах. Определи-ка себя в словах. Профессор? Переводчик? Писатель? Строитель? Фермер? Кто ты такой? Торгаш и контрабандист. Бутлегер. Что ты умеешь? Назови свои таланты. За каждый твой талант я буду надевать на тебя по одной вещи. Если назовешь хотя бы два, то обзаведешься штанами и рубашкой, так что подумай хорошо, это выгодное предложение.

Лицо Хорна стало белым от гнева, но он ничего не ответил. Адам свернул его вещи и положил на верхний ящик стены.

— Я не сомневался в том, что тебе нечего ответить, — сказал он. — Иначе и быть не могло.

— А ведь я даже не попробовал ее по-настоящему, — вдруг сказал Хорн. — Об этом, она, конечно, не рассказала.

— Да, ты был настолько пьян, что оказался не способен даже на то, чего тебе так хотелось, — кивнул Адам. Ему удалось скрыть свое удивление. — Обычное дело.

— Он держал ее, — сказал Хорн, мотнув головой в сторону своего друга. — Я обещал ему, что он будет после меня. Она была такой красивой, я хотел быть первым. — Он смотрел прямо в лицо Адаму и говорил, выкладывая все без остатка и надеясь повергнуть его в смятение. — Я хотел быть первым, но не смог. А другие ждали за дверью, они тоже хотели с ней побаловаться. И мне стало так обидно, что кто-то из них станет первым вместо меня. Я взял свое руками, а потом специально размазал кровь по ее животу и ногам, чтобы все знали. Ты бы слышал, как она пищала. Правда, никто из них не оказался способным сделать что-то стоящее, и пока мы разбирались, она уползла под кровать. Надо же было заказать номер с самой большой и тяжелой кроватью… мы не смогли ее достать. Я был даже рад, что никто до нее не добрался.

— И ты хотел продолжить, чтобы стать первым уже по-настоящему, — снова засмеялся Адам, хотя этот смех стоил ему больших усилий. — Поэтому искал ее, да?

— Я остался здесь специально, чтобы дождаться ее следующей смены, но она уже не пришла. Мне сказали, что ее забрал муж. А я знал, что у нее не может быть мужа — какой мужик оставит такую красотку девственницей, если у него будет законное право баловаться с ней каждую ночь? Я искал ее.

Адам вспомнил свои собственные слова.

«Я имею в виду, что ты очень красива, и я… не тот человек, который откажет себе в обладании такой женщиной. Тем более, если она моя жена».

Неужели и он такое же животное, как они?

— Ничего нового ты мне не рассказал, — между тем солгал он. — Все это я узнал от нее уже давно. Так что вернемся к твоим талантам. Разве тебе не холодно? Если просидишь на холодном полу еще полчаса, застудишь почки, мочевой пузырь или что еще похуже. Может быть, тебе вообще никогда больше не придется ни с кем «баловаться». Поспеши с придумыванием талантов, это же твое будущее. Назови хоть одно свое дарование, и если я сочту его достойным, то верну тебе брюки, и весь смысл твоего существования будет спасен. Ты ведь только в нижней части тела видишь для себя жизнь, верно?

— А если я пошлю тебя к черту? Если мы оба пошлем тебя?

Адам поднялся с ящика, отряхнул брюки и ответил:

— Если честно, я хочу, чтобы вы поступили именно так. Тогда я с полным правом сделаю с вами все, что задумал. У меня хороший план, вот увидите.

Он снова достал из кармана записную книжку и пробежался глазами по строчкам на последней странице.

Ева выскочила из машины, оставив хозяина в салоне. Он и не собирался бежать за ней следом — ему было довольно того, что он потащился на дорогу посреди ночи по прихоти какой-то малознакомой женщины. Его злило излишнее добросердечие жены, вынудившей его покинуть теплую постель и отправиться в город.

Между тем Ева обошла вокруг здания и скользнула в служебную дверь, зная, что она почти никогда не запирается — в отеле всегда был кто-то из обслуги. Она прошмыгнула внутрь и направилась к подвалу, боясь, что ее заметит какая-нибудь горничная из небольшой ночной смены.

Дверь в подвал оказалась плотно запертой, и Ева заколотила в нее кулаками. Как и ожидалось, никто не открыл и даже не отозвался. Будучи уверенной в том, что уходить нельзя, Ева продолжила стучаться, сбивая руки об толстые доски. Меньше всего на свете ей хотелось входить в это сырое и темное подземелье, но теперь она не сомневалась, что если не сделает этого, то они с Адамом будут вынуждены заплатить за сегодняшнюю ночь непомерную цену.

— Адам! — наконец, не выдержав, закричала она. — Адам, впусти меня, я знаю, что ты здесь!

Она пнула дверь, устав ждать и стучаться. Через некоторое время зазвучали осторожные шаги, и дверь открылась.

Его рубашка была в красных пятнах, и Ева схватила его за воротник, отталкивая внутрь подвала и входя следом.

— Что ты сделал?! — закричала она. — Разве можно так поступать?

Он потянулся рукой за ее плечо и толкнул дверь, чтобы закрыть ее хотя бы для виду.

— Я не сделал ничего такого, чего бы они не заслуживали.

Теперь они стояли на лестнице, и Ева смотрела на него сверху.

— Мне это не нужно, — сказала она. — Они еще живы?

Он кивнул:

— Да. Хочешь, чтобы я их отпустил?

— Я не хочу, чтобы ты сидел в тюрьме. Подумай о том, сколько лет мы потеряем из-за этой мести? Их жалкие жизни не стоят того, чтобы так рисковать. Пусть вред, который они уже нанесли нам, не умножается и не растет. Пожалуйста, послушай меня.

Адам кивнул, подобрал свою куртку и вышел за дверь. Его быстрое согласие выглядело слишком просто, но Ева не стала задавать другие вопросы — ей хотелось поскорее уехать отсюда. Она достала из кармана платок и вытерла его руки, постаравшись убрать с них кровь.

Проникнуть в отель было просто, но выйти незамеченными — совсем другое дело. Злоупотребление удачей — самый большой промах всех преступников, а в эту ночь Адам и Ева были именно преступниками. Она взяла его за руку и отвела в служебную часть отеля, молясь, чтобы охранник не попался навстречу. Конечно, все не может всегда идти идеально — когда они проходили мимо прачечной, дверь открылась и на пороге оказалась женщина, рядом с которой Ева стояла в очереди в то злосчастное воскресенье, когда ей пришлось устроиться горничной. Именно эта женщина настояла на том, чтобы Ева ушла и не отнимала у них дополнительный заработок.

— Что вы здесь делаете? — остановившись перед ними, спросила она. — Что тебе надо?

Ева сглотнула. Красные пятна на рубашке Адама вызывающе горели в неровном свете полуосвещенного коридора.

— А что здесь делаешь ты? Или мистер Коул уже назначил ночную смену? — решив ответить нападками на нападки, процедила Ева.