Роберт Грин - 48 законов власти

Бальтазар Грациан

Из страны, в которой в конце 1640-х бушевала разрушительная гражданская война, Людовику XIV удалось создать могущественнейшее государство в Европе. Великие полководцы трепетали в его присутствии. Повар, допустив однажды ошибку в рецепте, готовя блюдо, покончил с собой, предпочтя смерть гневу государя. У Людовика XIV было много фавориток, но их власть не простиралась дальше спальни. Он собрал у себя при дворе наиболее блестящие умы своего времени. Символом его мощи стал Версаль: отказавшись от дворца предков, Лувра, он выстроил свой собственный дворец на совершенно новом месте. Это послужило символом нового, беспрецедентного порядка, основанного Людовиком XIV. Он сделал Версаль центром мироздания, осью, вокруг которой вращалась не только Франция, но и вся Европа, местом, которое посещали с чувством благоговения. Одним словом, Людовик заполнил зияющую пустоту — разлагающийся институт французской монархии — собственной символикой и сильной, лучащейся властью.

Людовик XV же символизирует роковой удел тех, кто наследует что-то великое или идет следом за великим человеком. Может показаться, что для сына такого деятеля естественно продолжить возводить величественное здание на фундаменте, заложенном отцом. Однако в ведомстве власти все получается наоборот. Изнеженный сын, стремящийся к удовольствиям, — вот тот наследник, который, как правило, сменяет великого отца. Ему совершенно несвойственна, даже чужда тяга отца к заполнению пустоты.

Согласно Макиавелли, настоятельная потребность есть то, что подвигает людей к действию, в отсутствие же таковой остаются лишь упадок и разложение. Не имея нужды в усилении и укреплении своей власти, Людовик XV неизбежно скатился к застою. В его правление Версаль, символ величия Короля-Солнца, стал банальнейшим местом увеселений и наслаждений, чем-то вроде Лас-Вегаса монархии Бурбонов. Версаль теперь олицетворял все то, что было ненавистно в короле обнищавшему народу Франции, и во время революции дворец был разграблен ликующими повстанцами.

У Людовика XV, потомка великого Коро­ля-Солнца, был единственный способ избежать западни собственного прошлого: психологически начать с нуля, сознательно не вспоминать о прошлых поколениях и о своей родо­словной, начать движение в другом направлении, создавая свой собственный мир. Если у вас есть выбор, лучше постараться вообще избежать подобной ситуации, обратиться туда, где есть вакуум, недостаток власти, где вы сможете навести свой порядок, не будучи вынужденным играть роль второго светила в небесах. Власть зависит от того, удается ли ее обладателю казаться сильнее, масштабнее окружающих. Если же вы будете теряться в тени отца, короля, великого предка — вам никогда не удастся добиться этого.

Но так как со временем государственная власть из выборной превратилась в наследственную, то новые, наследственные, государи изрядно выродились по сравнению с прежними. Не помышляя о доблестных деяниях, они заботились только о том, как бы им превзойти остальных в роскоши, сладострастии и всякого рода разврате.

Никколо Макиавелли

Юность Александра Великого была отмечена сильным чувст­вом, которому он отдавался со страстью, — сильнейшая неприязнь к отцу, царю Македонии Филиппу. Ему претили хитрость Филиппа, осторожный стиль его правления, напыщенные речи, пьянство и разгул, которому тот предавался, его увлечение борьбой и прочими способами убивать время. Александр знал, что ему необходимо стать полной противоположностью отцу: он вырабатывал решительность и храбрость, учился сдержанности в разговоре и немногословию, не терял драгоценного времени на удовольствия, которые не могли принести славы. Александра возмущало и то, что Филипп завоевал значительную часть Греции. «Мой отец будет продолжать захватывать земли до тех пор, пока совсем не лишит меня возможности совершить что-то великое», — пожаловался он однажды. В то время как другие сыновья сильных мира сего радовались унаследованному богатст­ву и жили в свое удовольствие, Александр хотел одного — превзойти отца, стереть имя Филиппа в истории, перечеркнуть своими победами его достижения.

Александру не терпелось показать окружающим, насколько он превосходит отца. Однажды торговец лошадьми Фессалиан привел великолепного коня по имени Буцефал, которого хотел продать Филиппу. Ни один из конюших царя не смог подойти к коню, и Филипп стал отчитывать торговца за то, что тот привел такого дикого и свирепого зверя. Видя это, Александр нахмурился и проговорил: «Какого коня теряют эти люди только потому, что по собственной трусости и неловкости не могут укротить его». Он повторил это несколько раз, так что Филипп, которому он этим досадил, с вызовом предложил ему самому попробовать справиться с конем. Он приказал вернуть торговца и коня, втайне надеясь, что его сын свалится и получит горький урок. Но Александр не получил, а преподал урок: он не только оседлал Буцефала, но и сумел, пустив его вскачь, усмирить коня, с которым впоследствии не расставался, проделав на нем весь путь до Индии. Придворные бурно выражали свое восхищение; что же до Филиппа, то он в душе был объят тревогой, видя в Александре не сына, а соперника, претендующего на его власть.

Жизнь Перикла

В молодости Перикл очень боялся народа: он казался похожим на тирана Писистрата, его приятный голос, легкость и быстрота языка в разговоре этим сходством наводили страх на очень старых людей. А так как он владел богатством, происходил из знатного рода, имел влиятельных друзей, то боялся остракизма и потому не занимался общественными делами, но в походах был храбр и искал опасностей. Когда же Аристид умер, Фемистокл был в изгнании, а Кимона походы удерживали по большей части вне Эллады, тогда Перикл с жаром принялся за политическую деятельность. Он стал на сторону демократии и бедных, а не на сторону богатых и арис­то­кра­тов — вопреки своим природным наклонностям, совершенно не демократическим. По-видимому, он боялся, как бы его не заподозрили в стремлении к тирании, а кроме того, видел, что Кимон стоит на стороне аристократов и чрезвычайно любим ими. Поэтому он и заручился расположением народа, чтобы обеспечить себе безопасность и приобрести силу для борьбы с Кимоном. Сейчас же после этого Перикл переменил и весь свой образ жизни. В городе его видели идущим лишь по одной дороге — на площадь и в Совет.

Плутарх.

Из «Жизнеописания Перикла»

Неприятие Александром отца становилось все сильнее. Однажды, когда они сильно повздорили в присутствии придворных, Филипп выхватил меч, словно хотел ударить сына. Однако король выпил слишком много вина, оступился и упал. Александр, указав на отца, воскликнул: «Народ Македонии, смотри! Это человек, который готовится со­вершить переход из Европы в Азию. Да ведь он не может перейти от одного ложа к другому, чтобы не упасть».