Джо Алекс - Ты всего лишь Дьявол

Они продолжили путь. На вышке показался мужчина, который про­бежал несколько шагов и прыгнул, сделав сальто, а затем полетел вниз, выпрямившись с широко раскинутыми руками.

— Это Кемпт, а бассейн — как раз дело его рук и его идея. Этот парень очень любит Норфорд Мэнор. Будучи еще студентом, он придумал способ перекачки по трубам воды, протекающей на дне ущелья, отделяющего нас от Дьявольской скалы. Вода, стекая вниз по дну ущелья, скапливается в маленьком искусственном водоеме, затем при помощи небольшого хитро­умного устройства с электрическим насосом подается наверх в бассейн, откуда по трубе возвращается в ущелье на несколько сот шагов ниже. Томас сам спроектировал вышку и бассейн, который, кстати, очень красив и выложен голубой плиткой на дне и по бокам. Он сам и строил его во время студенческих каникул вместе с рабочими.

Они приблизились к дому. Только сейчас Джо заметил, что терраса дома с одного конца прилегает к пропасти, отгороженная от нее высокой металлической сеткой, поросшей плющом. Границы парка над обрывом густо поросли колючей живой изгородью. Напротив, по ту сторону ущелья, возвышалась Дьявольская скала.

— А где грот?

— Несколько ниже, и поэтому его отсюда не видно. Я покажу его вам позже, из окон второго этажа.

Сейчас Джо уже отчетливо видел на террасе высокую молодую жен­щину в белом халате и белой медицинской шапочке. Рядом с ней стоял коренастый мужчина в возрасте около тридцати пяти лет.

— Это доктор Дюк, — сказал Джилберн вполголоса, потому что они были уже близко. — А там, в кресле, сидит леди Элизабет Эклстоун. Вы можете не подходить к ней, поклонившись издалека. Неизвестно, слышит ли она и осознает ли то, что видит, но на всякий случай все говорят ей: «Добрый день!»

Медсестра держала в руке маленькую тарелку и кормила с ложечки сидящую в кресле леди, время от времени вытирая ей рот белым платком. Доктор выпрямился и, увидев гостей, сделал шаг в их сторону. И тут Джо впервые увидел Элизабет Эклстоун, владелицу Норфорд Мэнор и голово­кружительной суммы в полтора миллиона фунтов.

Это была старая женщина, вероятно, высокого роста. Ее лицо, покры­тое сетью мелких морщинок, было спокойным и совершенно неподвиж­ным, как лицо на портрете. Широко открытые глаза задумчиво смотрели прямо перед собой в какую-то даль и казались настолько живыми и выра­зительными, что Джо на мгновение усомнился в том, что сэр Александр рассказывал о старой леди.

При виде Джилберна доктор Дюк широко улыбнулся.

— Добрый день! Я надеюсь, что ваши дела в Лондоне складываются как нельзя лучше.

— Спасибо, доктор...

Медсестра подняла голову, затем быстро склонила ее в формальном поклоне и снова повернулась к больной. Она немного подвинула кресло, повернув старую леди в профиль к солнцу, передвигая одновременно маленький цветной зонтик на стояке так, чтобы он бросал тень на ее лоб и глаза.

— Как здоровье пациентки?

— Без всяких перемен, сэр Александр. Сердце, к счастью, в порядке. Я не ожидаю какого-либо внезапного ухудшения.

Джилберн поднялся по трем каменным ступенькам на террасу, и как бы забыв о присутствии Алекса, подошел к старой женщине и прикоснулся к ее неподвижной руке.

— Добрый день, леди Элизабет, — сказал он мягко, глядя ей в глаза, которые даже не дрогнули и продолжали смотреть в какую-то неопреде­ленную точку над деревьями далекого леса. — Я очень рад, что вижу вас здесь, как всегда... — он склонился еще ниже. — Прошу верить и молиться в душе, и может быть, все еще будет хорошо...

Он выпрямился и незаметно подал знак Алексу, который поднялся по ступенькам и, с легким поклоном миновав неподвижно сидящую старуш­ку, двинулся за ним к широко открытым дверям дома. Доктор направился следом. Джилберн представил мужчин друг другу.

— У вашей пациентки поразительно разумный взгляд... — сказал Джо, когда они вошли в холл. — Казалось бы, при столь страшном несчастии, как полный паралич, мозг тоже перестает действовать в том смысле, в кото­ром он действует у здорового человека... Однако у нее такой взгляд, будто она совсем здорова.

— Боюсь, что ответить на этот вопрос нелегко... — врач покачал голо­вой. — Бывает, я целыми часами вглядываюсь в нее и стараюсь понять, что же с ней происходит в действительности. Паралич делает невозможным обследование в силу отсутствия рефлексов. Я мог бы отвезти ее в Лондон для проведения самых современных исследований с помощью электро­магнитных волн, но это ничем бы ей не помогло, а лишь послужило бы удовлетворению моего профессионального любопытства. Кроме того, такая поездка в этом состоянии могла бы стать губительной для ее... — он заколебался. (Джо знал, что врач хотел сказать «здоровья», но отказался от этого слова.) — .самочувствия... — закончил доктор Дюк. — На вся­кий случай Агнес ежедневно читает ей и рассказывает о разных мелочах, которые происходят. Но мы не знаем, достигает ли это ее сознания. Даже зрачки глаз у нее не изменяются, за исключением тех случаев, когда на них воздействует очень яркий свет. Я даже не знаю, воспринимает ли ее мозг значение того, что видит глаз.

— А какова причина ее болезни? — вежливо спросил Джо.

— Paralysis e tumore columnae vertebrarum, если вы ориентируетесь, что это название значит. — И не ожидая ответа, добавил: — Опухоль на позвоночнике, растущая необычайно медленно. Если бы сразу, много лет назад, как только у нее начали отниматься ноги, она разрешила бы сделать рентгеновский снимок и провести немедленную операцию, оставался еще маленький шанс на излечение. Но она не разрешила. Она заставила меня лечить ее от ревматизма. Впрочем, в первый период казалось, что она права. Я был тогда очень молодым врачом, а несколько крупных знамени­тостей, которые осматривали ее до меня, поставили диагноз — ревматизм. Симптомы этих двух совершенно разных болезней в начальной стадии идентичны. А потом было уже поздно. Когда опухоль разрослась, после­довало внезапное ухудшение, как обычно бывает в таких случаях. Она уже никогда не выйдет из этого состояния, но к своему счастью или несчастью, может прожить еще несколько лет при соответствующем уходе и профи­лактике вторичных заболеваний. — Он слегка поклонился: — Извините, но мне пора идти. Я размышляю об одном препарате, который следовало бы ей ввести, хотя, по правде говоря, я не верю в сколь-нибудь радикальное действие этого препарата и улучшение ее состояния. — Он еще раз склонил голову, блеснул красивыми здоровыми зубами и удалился в глубину дома.

— Симпатичный и оптимистичный, — сказал Алекс. — Что дальше?

Как бы опережая ответ на этот вопрос, мистер Ирвинг Эклстоун пока­зался в проеме широкой лестницы, ведущей из холла на верхний этаж.