Ольга Горовая - Дурман

«Сердцу не прикажешь…»

И не только сердцу, как оказалось. И мозгам велеть не получалось, и телу своему, без него словно бы недоделанному; рукам, которые «ломало», если его не касались долго; обонянию, которое без аромата кожи Витали, только сигаретный дым и воспринимало, будто иные запахи исчезли вокруг…

Кошмарная ситуация. На самом деле. Будто попали в аварию и замерли в коме. И едва «теплятся» показатели жизнедеятельности. А улучшения нет.

И почему-то только ночами встречались. Что усиливало ощущение безысходности. Странно так, он днем не приезжал никогда. Правда, писал, да. И звонил иногда. И Таня теперь все время таскала с собой телефон, даже в операционную. Тут уже опасалась, что не так поймет, если не ответит. Патовое положение.

Краем уха она слышала обрывки его разговоров по телефону, какие-то дела, проблемы, что-то важное, что необходимо было как можно скорее решить. Предполагала, что из-за этого, вероятно, и занят все время. Но не спрашивала ничего. Не представляла, как вынесет, если еще что-то «такое» узнает.

И, несмотря на все это, каждый раз бросала в объятия друг друга их потребность, на грани, до боли, до засосов и следов, до крика. До безумия, когда ни о чем другом уже и не думаешь. Обо всем забываешь. Даже об элементарной безопасности, что уж вспоминать о здравом смысле? Нет полумер, не хватает сил быть нежными. Будто и тут пытаются каждый свое доказать, надрывая нервы и кожу.

Невыносимо. А как иначе - ни она, ни он не могли сказать.

Он подарил ей букет роз на восьмое марта, снова такой огромный, что неясно, как держать и куда ставить. И подарочный сертификат в салон красоты на крупную сумму. А Таня психанула. Не из-за цветов или подарка. Просто нервы «ни к черту стали», как Виталя говорит, этот сертификат - лишь повод для срыва.

- Что, совсем страшная стала? Уже не нравлюсь? - сразу «ощетинилась», хотя и брать, вроде, все еще не очень соглашалась. И не ждала подарка, не намекала, не требовала.

Отступила. Обхватила себя руками, будто холодно.

И обижать его не хотела. Нет. Просто у самой в душе такая свалка, такая боль, что ничего хорошего сказать не может. Рот открывает, а эта боль выплескивается. И злость, что все вот так складывается! Даже на работе старалась только о пациентах разговаривать.

И он это понял, кажется. Опустил цветы прямо на пол, туда же сертификат этот. Пересек коридор, не заботясь снять ботинки. И сильно обхватил Таню со спины. Прижался губами к шее, под растрепанным «узлом», в который она волосы скрутила.

- Нравишься? Не нравишься? Да я дурею от тебя, Танюша. И с каждой минутой, все безнадежней залипаю, - тихо хмыкнул. Притянул к своему телу сильнее, хоть она и не вырывалась. А, может, стоило бы? - Но сама же говорила, что я тебя измучил. Вот, искупаю. Расслабишься, потратишь на себя время, забыв обо мне.

Взял и закутал ее в свое же пальто, обхватив со спины полами.

Замерла, прижавшись затылком, спиной к нему. Тепло так. Горячо, даже. Без него ее теперь все время морозило, никакие свитера не спасали. Вдохнула глубоко.

И хрипло рассмеялась.

- Забудешь о тебе, как же. Не могу я с этим справиться, Виталя. Ты у меня в мозгу, похоже, застолбился. Все время только о тебе и думаю. И о том, что и где ты сейчас делаешь…

Он почему-то коротко рассмеялся. Не весело, как-то так…

- Вот пойди и расслабься, отключи пока мозг, - снова прижался губами к затылку, так, что у нее дрожь по всему телу. Обнял сильнее. - Любовь твоя же не в мозгах? - как-то требовательно, с намеком.

Что ему сказать? И в голове тоже, уже поняла это. И не отключить ее, как не пробовала…

- Не слышу, Таня, - обхватил ладонью ее подбородок, заставил повернуть голову.

- Везде она, Виталь, в каждой клетке, даже в ногтях, кажется, и не отключается, окаянная, - иронично и горько хмыкнула. - Сомневаюсь, что СПА поможет…

А он ей в губы впился, прервав. Неудобно и шею тянет. Горячо, давит на грудь второй рукой, обхватывая. И так хорошо, что на все плевать! Если бы можно было все время так - чтоб целовал, а она не могла о чем-то другом думать… Только глупое и жалкое такое желание. Как страус - «голову в песок».

Цветы она поставила в пустой комнате. Той, которая когда-то брату принадлежала. Не потому, что видеть не хотела, а оттого, что приоткрыла форточку, сделав воздух холоднее. Хотелось ей, чтоб эти розы стояли дольше. Пусть в ведре, пусть в пустой комнате, но стояли для нее долго-долго. А Таня постоянно заглядывала и смотрела, подходила, касалась лепестков кончиками пальцев, нюхала.

И впервые, теперь частенько заходя сюда, задумалась над тем, что словно «законсервировала» эту комнату. И саму ситуацию с Женькой. Свои эмоции, боль, обиду, гнев на брата и его выбор в жизни, на все поступки. А сейчас - невмоготу. Из-за Витали, еще и это в себе таить, поглубже заталкивать - не выходило, места в душе не хватало, в разуме. Казалось, голова лопнет от всего, что она игнорировать и прятать столько лет в себе пыталась. И понимание пришло, что надо это как-то решать, менять. Только как - пока не знала. Но хоть заходила, использовать понемногу стала и это помещение. Словно выгоняя из него обиду на Женьку, которую сама здесь и «поселила». И из себя, кажется, тоже. Других проблем теперь - «выше крышы».

И сертификат взяла. Вернее, ей выбора не дали. Виталий просто приехал и отвез ее в этот салон. И давил все на то же слабое место - подарков и их значения для него. Как с колье, которое она с шеи так и не снимала теперь. Бог знает, когда он приедет и что себе придумает, если хоть на ночь на полочку отложит?

Правда, с этим салоном у них очередной скандал вышел по итогу. Когда он через три часа приехал ее забирать и Таня села в машину.

- Какого х*ра? - с ходу ругнулся Казак, повернувшись в ее сторону.

Таня ничего не поняла, особенно причины для такой реакции. Она как раз расслабилась и отдохнула, как он и хотел, вроде бы. Отвлеклась. И тут, вот так.

- Что? - не успела спросить она.

Но Виталий уже ухватил ее волосы в жменю и что-то придирчиво рассматривал, недовольно хмурясь.

- Я же тебе говорил, чтоб не думала стричься, предупреждал же! - намотал ее пряди на пальцы и несильно потянул.

Таня закатила глаза.

- Виталь, я пять сантиметров обрезала. Кончики совсем сухие были. Что мне, как стог сена ходить?

- Таня, я предупредил, мне по фигу на причины. Решай как хочешь, но учитывай. В следующий раз, я найду того, кто тебя стриг и руки переломаю, на каждый палец наступлю лично. Чтоб больше не повадно было. Ясно? Мои просьбы игнорируешь? Ок. Но подумай о человеке…

Он вздернул бровь, глядя на нее. Помолчал, дав ей возможность самой все додумать. Вытащил сигареты.

Таня опешила, с трудом сглотнув, если честно. Вот не казалось, что он шутит. Вообще. Взгляд холодный и недовольный. Из-за чего? Из-за волос?