Voronkov - Harbin

– Скажите, вы поблагодарили от моего имени господина Кумазаву за его подарок?

Очкарик тут же перевел его слова своему начальнику. Тот улыбнулся, всем своим видом показывая, что он рад иметь дело с воспитанным человеком.

– Да, конечно, я передал ваши слова… – закивал очкарик. – Господин Кумазава, в свою очередь, передает вам привет и желает вам здравия.

– Я тоже желаю ему того же, – усевшись по-турецки на циновку, проговорил Александр. – Ужин был прекрасный… Я давно так вкусно не ел. Сами знаете, что сегодня творится в России… Голод, холод… Хлеб и тот по карточкам выдают. Ну разве можно так жить? – сделав скорбную физиономию, заключил он.

Очкарик снова перевел его слова Миязаки. Тот кивал. Потом что-то сказал по-японски, обращаясь к задержанному.

– Мой начальник говорит, что вы, русские, сами виноваты в том, что позволили большевикам довести Россию до такого состояния. Кстати, он спрашивает, на чьей стороне вы воевали в Гражданскую войну?

Болохов развел руками.

– К сожалению, мне не пришлось воевать, – заявил он. – Незадолго до революции я увез свою матушку на лечение в Финляндию. А вернулись мы домой уже после войны.

Это была легенда, которую придумали ему еще в Москве и которой он постоянно придерживался в разговоре с людьми, лишь иногда, исходя из ситуации, добавляя к этому элементы импровизации.

Миязаки какое-то время осмысливал услышанное. Потом он начал задавать Болохову вопросы. Спросил, где он родился, кто его родители, женат ли, чем занимался до того, как решил сбежать за границу. Тот выложил ему все, как на духу, соврав лишь один раз, заявив, что до последнего времени он работал корреспондентом одного из центральных изданий.

– Хорошо, мы это проверим, – сказал японец. – Но я надеюсь, что все, что вы сказали, чистая правда.

– И не сомневайтесь, Миязаки-сан, – усмехнулся Александр.

Услышав перевод, японец почтительно кивнул.

– Я думаю, вы откровенны с нами, – проговорил он. – В таком случае, не назовете ли вы главную причину, которая заставила вас бежать?

Болохов на мгновение задумался.

– Да разве непонятно?.. Я-то думал, большевики быстро выдохнутся и отдадут власть, но время идет, а ничего не меняется. Решил: жизнь уходит – надо что-то думать… Я ведь на художника учился, да так и не доучился… Проклятая революция! Теперь у меня будет возможность наверстать упущенное…

– Конечно, конечно! – поспешил согласиться с ним господин Миязаки. – Эту возможность вам предоставят. А теперь простите, нам надо идти, – неожиданно заявил он и встал со стула. Следом встали и остальные японцы. Болохову ничего не оставалось, как тоже подняться.

Всю следующую ночь Александр не смыкал глаз. Как и накануне, ему принесли кучу всевозможных японских деликатесов и бутылочку саке, после чего, казалось бы, его ждал безмятежный сон, но какой там! Вместо того чтобы уснуть, он принялся прокручивать в уме весь разговор с японцами, пытаясь понять, где он мог ненароком сфальшивить или вовсе допустить грубый промах, вызвав тем самым у этих людей подозрение. Решив наконец, что действовал правильно и что роль перебежчика ему в целом удалась, он немного успокоился. Однако ненадолго. Теперь все его мысли сосредоточились на предстоящей встрече с Миязаки. Нет, этот так просто от него не отстанет. Да, он старается выглядеть ягненком, но на самом деле это самый настоящий волк. И об этом Болохову было известно. Это он посылает через Амур диверсантов, он организует бандитские рейды в глубь советской территории, на его руках кровь ни в чем не повинных людей. А ведь как себя ведет, дьявол! Будто бы английский лорд на приеме у короля. Такой учтивый, такой обходительный – ну хоть на брудершафт с ним пей!

Утром встал разбитый и больной. Не успел покончить с соевой похлебкой, которой его постоянно пичкали тюремщики и которую он ел только затем, чтобы не потерять силы, как явились японцы.

Они вновь сели перед ним рядком, приготовившись к разговору. Первым делом Миязаки поинтересовался о его здоровье, о том, хорошо ли ему спалось, и, наконец, что ему подали на завтрак. Услышав про соевую похлебку, поморщился, заявив, что скоро для него все эти мучения закончатся. Но свободу надо заслужить, добавил он. Что он имел в виду, Болохов узнал, когда во время разговора тот вдруг спросил его, нет ли у него желания на них поработать.

– Но вы ведь даже не сказали мне, кто вы такие, – на что ответил задержанный.

Миязаки кивнул.

– Вы правы. Поэтому я тороплюсь исправить свою ошибку… Мы – подданные микадо и находимся здесь с очень важной миссией, цель которой – секретная война против большевизма.

– Проще говоря, разведка… – с этакой посконной непосредственностью произнес Болохов.

– Считайте, что это так… – согласно кивнул Миязаки.

Болохов вроде как удивился.

– И чем же такой маленький человек, как я, может помочь великому микадо? – спросил он. – Ведь кроме кисти и пера я в жизни никогда ничего не держал. Разве что еще вилку с ложкой…

Японцы отреагировали на шутку задержанного доброжелательными улыбками.

– Господин Болохов… Или это не настоящая ваша фамилия? – неожиданно задал вопрос Миязаки.

– Настоящая… Можете проверить. Как? Вы, я надеюсь, слышали историю о благовещенских художниках-невозвращенцах? – спросил Александр.

– Вы имеете в виду тот случай, который произошел в двадцать пятом году?

«Все знает, гад», – подумал Александр.

– Да, именно… Так вот, все эти люди – мои коллеги. С некоторыми я учился в Петербургской академии художеств.

– С кем, к примеру? – напряженно глядя на свою жертву сквозь узкие щелочки глаз, так похожие на бойницы дота, которых была прорва на том и другои берегу Амура.

– С тем же Аркадием Тумановым…

Японец что-то соображал в уме – видимо, пытался вспомнить, что ему известно о том давешнем инцеденте.

– Ну хорошо, господин Болохов, мы это проверим… Насколько я понял, вы решили навсегда покинуть Россию.

Александр сделал обиженное лицо.

– Почему это навсегда? Если там произойдут какие-то перемены, если большевики лишатся власти, я обязательно вернусь, – решительно заявил он.

– Это случится уже скоро, – улыбнулся одними губами Кумазава. – Вот вы и должны нам помочь, чтобы приблизить этот час.

– Так ведь я не против! Только я не знаю, что для этого я должен сделать, – ответил Болохов.

Миязаки достал из кармана пачку сигарет и предложил ему закурить.

– Ах, да, я забыл, что вы не курите, – тут же поспешил он исправить свою ошибку. – Мои помощники говорили, что вместе с пищей они оставляли вам сигареты, но вы от них отказались… – Зажав сигарету в губах, он прикурил от зажигалки, которую угодливо поднес ему переводчик, глубоко затянулся, после чего стал медленно и с чувством освобождать свои легкие от дыма. – Вам придется вернуться назад… – неожиданно заявил он.