Voronkov - Harbin

В глазах Болохова появился натуральный испуг.

– Да вы что, с ума сошли, что ли?! – воскликнул он. – Меня ведь тут же схватят и расстреляют… Да-да, так оно и будет! Чекисты, поди, уже догадались, что я удрал в Сахалян. Теперь рвут и мечут… Как, мол, это мы допустили? Ведь я же не простая птица – как-никак сотрудник одной из центральных партийных газет. Теперь и Москва заерзает на заднице… Нет, я не могу! Ради Бога, не отправляйте меня назад… – взмолился он. – Я вам и здесь пригожусь.

Японец внимательно посмотрел на него и как-то непределенно покачал головой.

– Здесь, говорите? – переспросил он. – Но здесь у нас и без вас людей хватает… Хотя вы правы, назад вам нельзя. Что ж, мы все равно найдем для вас дело. Кажется, в ваших планах было поехать в Харбин? Вот вы и поедете туда. Там вас встретят наши люди из японской военной миссии и займутся вами. Но прежде вы должны подписать кое-какие бумаги, – сказал Миязаки.

«Ну вот, началось!» – подумал Болохов, однако сделал вид, что не понял его.

– Бумаги? Какие еще бумаги? – спросил он. – Никаких бумаг я подписывать не буду.

– Будете, – жестко произнес японец. – Это в ваших интересах. Иначе мы вас не выпустим отсюда.

Да кто вы такие! – хотелось крикнуть ему, но он сдержал себя. Вместо этого спросил:

– Надеюсь, я не смертельный приговор себе подписываю?

Вопрос этот был поставлен в несколько шутливой форме, но японцы восприняли его серьезно.

– Нет, это не приговор… Это документ, где вы даете согласие сотрудничать с нами, – заявил Миязаки.

– Короче, долговая расписка, – ухмыльнувшись, буркнул себе под нос Болохов.

– Я не понял, что вы сказали… – тут же обратился к нему переводчик.

– А тут и понимать нечего, – пояснил Александр. – Вы слышали притчу о том, как один мужик подписал соглашение с дьяволом? Нет? А я слышал… Так вот, ничего хорошего из этого не вышло…

Переводчик пожал плечами и что-то сказал начальнику. Тот улыбнулся и как-то хитро посмотрел на русского.

«Теперь я всю жизнь буду у них на крючке, – грустно подумал Болохов. – И докажи потом кому, что ты не верблюд, что ты просто вынужден был подписать эти проклятые бумаги, чтобы поскорее вырваться из рук этих удавов и выполнить задание Центра…»

– Ну хорошо, я согласен… – так, будто ему предлагали выпить чашу с ядом, обреченно произнес задержанный.

– Вот и отлично! – обрадовался Миязаки, торопливо доставая из портфеля бумаги, будто боялся, что русский передумает. – Вот и отлично… Свобода ведь превыше всего, не правда ли, господин Болохов?..

Глава десятая

Карсавин

1

Борис Андреевич Карсавин был сыном владельца булочной, что располагалась в первом этаже небольшого василеостровского особнячка, купленного отцом по случаю у какого-то разорившегося питерского купчишки. После Октябрьского переворота Боря, охваченный революционной романтикой, как и многие молодые люди того времени, вопреки воле отца примкнул к местным пролетариям, что вышли подавлять контрреволюционный мятеж, который возглавили бывший председатель Временного правительства Керенский и генерал Краснов. На этом Гражданская война для него и закончилась. Как человека грамотного – а он к тому времени успел пройти полный курс коммерческого училища – его взяли на службу в питерскую рабоче-крестьянскую милицию, где он несколько лет занимался охраной общественного порядка в городе. Когда в двадцать третьем ему предложили перейти на работу в Петроградское управление ОГПУ, он не раздумывая согласился. Во-первых, оклады там были выше, но самое главное, там можно было в полной мере ощутить эту великую романтику революционной борьбы, которой так не хватало в милиции. Ну что такое уличные драки и спекуляция в сравнении с тем, чем занимались чекисты? Для всех Гражданская война закончилась, но только не для них. Они продолжали свою борьбу, наводя ужас на тех, кто, встав на сторону контрреволюции, когда тайно, а когда и открыто, вставляли палки в колесо истории. Карсавин тоже хотел участвовать в этой беспощадной борьбе. Теперь он уже не тот кроткий Борька по прозвищу Пирожок, которого пацаны с Васильевского вечно колотили в детстве только за то, что он был сыном булочника и имел возможность «жрать от пуза» все эти пирожные с кренделями, которыми торговал его отец. Из розовощекого благополучного юноши он превратился в этакого поджарого волчару, готового беспрекословно выполнять любые приказы своих начальников. Оттого его и определили на службу в отдел, который занимался устранением неугодных революции элементов, а попросту – политическими убийствами.

Теперь он почти безвылазно жил за границей, охотясь за врагами революции. Правда, в отличие от своего земляка и коллеги Александра Петровича Болохова, о существовании которого он до поры даже не подозревал, все-таки нашел время, чтобы жениться, и теперь у него рос сын Володька, названный так в честь пролетарского вождя. Его он видел редко, но зато постоянная мысль о нем согревала ему душу. А это немаловажно, когда находишься вдали от дома.

Его мечта – поступить на юридический факультет университета, что позволило бы ему продвигаться по службе. Не всю же жизнь он будет скитаться по белу свету. А тут, глядишь, выбьется в начальство и его перестанут посылать в командировки. А то можно попытаться и в Москву перевестись – там перспектив еще больше. Оттого и эта ретивость его, оттого и великое желание выслужиться.

Но пока что мечты его так и остаются мечтами, потому как у него нет ни времени, ни возможности, чтобы заняться учебой. Не успеет вернуться с очередного задания, как ему тут же дают новое. Теперь вот ему предстоит поездка в Китай, в район КВЖД. Там сейчас вроде как что-то назревает. Китайцы привели в полную боевую готовность свои войска и стягивают силы к советской границе. Как бы война не началась. А этого только и ждут осевшие в Маньчжурии недобитые беляки. Для них война – что мать родна. Это ведь их шанс, чтобы вернуться на родину. Ясное дело, что они станут помогать китайцам. Как и японцы, которые спят и видят, чтобы отхватить у СССР часть его территории. По данным советской разведки, их вооруженная до зубов Квантунская армия, в свое время оккупировавшая Ляодунский полуостров, тоже готова к прыжку. Затаились, гады, что те звери, и теперь только и ждут момента… Так вот им и надо во что бы то ни стало помешать. И советское правительство делает для этого все.

И Карсавин отправился на север Китая для того, чтобы включиться в эту борьбу. Конкретного задания на этот раз ему не дали. Сказали, что его он получит на месте от резидента советской разведки. А до этого под видом коммерсанта он должен прибыть в Харбин и ждать своего часа. Дело обычное. Ему уже не раз приходилось играть роль дельца. В Голландии он занимался оптовой продажей цветов, в Шотландии скупал овечью шерсть, а в Париже даже пришлось открыть свой торговый дом готового платья. Именно там, в Париже, он втерся в доверие к руководителям Российского торгово-промышленного и финансового союза, этой антисоветской эмигрантской организации, целью которой была реставрация капитализма в Советской России. Его приняли за своего, и теперь, разъезжая по белу свету, он всюду бравировал тем, что близко знаком со всеми членами ЦК Торпрома, среди которых были такие известны фамилии, как Нобель, Гукасов, Денисов, Лианозов и Манташев.