Reshetko - Chernovodie

Федот собрал бригадников, оглядел их и сказал:

– Строить будем три барака. Нас здесь шестьдесят семей, значить – в кажном бараке по двадцать семей. Больше нам до холодов не осилить – зима на носу. – Люди понуро молчали. А дождь все сыпал и сыпал из прохудившегося неба. – Видите, кака погода, – дальше еще краше будет!

– Да ладно тебе, дядя Федот, стращать! – Дмитрий Христораднов, крепкий светловолосый мужик, открыто смотрел на бригадира серыми, со смешинкой, глазами. – Говори, че делать!

– А ты сам не знаешь, че делать? – неожиданно засмеялся Ивашов.

– Пошто не знаю, знаю!.. – так же с улыбкой ответил Дмитрий. – Бревна с деляны таскать, ямы копать!

– Во-во! Правильно говоришь, я то же самое бы сказал! – кивнул головой Федот. Он нашел глазами Зеверова: – Слышь, Прокопий! Бери мужиков покрепче – и на деляну за бревнами. Я здесь покуда останусь!

Наконец люди разделились: одни ушли с Прокопием на деляну, другие остались с бригадиром в поселке.

Федот сосредоточенно ходил по поселку, прикидывая, как разместить будущие постройки. В груди глухо нарастало раздражение. Разбросанные как попало балаганы мешали выбрать место для бараков. Он месил длинными ногами вдоль и поперек поселок, чертыхаясь вполголоса:

– Вот остолопы, ведь стоило немного подумать… Так нет, лишь бы быстрее. Вот так завсегда у нас – одним днем живем… – Все сильнее озлоблялся мужик и даже с каким-то злорадством над собственной дуростью подумал: «Вот и переноси свой балаган, если ума нет!»

На окраине поселка показались люди. Митька Христораднов и еще трое бригадников тащили на веревках волоком бревно. Комель его зарывался, оставляя в земле глубокую борозду.

Федот поджидал бригадников, широко расставив ноги, глаза у мужика зло поблескивали:

– Че? Ума нет – землю пашете. Поката надо делать!

Работники остановились. Митька огрызнулся:

– Ты с Прокопием поговори, неча нам выговаривать. Мы ему то же самое говорили! – Митька, явно передразнивая Зеверова, проговорил: – Че время зря терять, пока мостить будем, мы половину и так вытащим! – Митька зло матюкнулся: – Вот и тащим… Пупы рвем!

Ивашов прикинул, где лучше штабелевать лес, и коротко сказал:

– Около щетининского балагана оставьте бревно! – и, не говоря больше ни слова, зашагал на деляну.

Приступ раздражения не проходил. Зародившийся утром от сырой промозглой погоды, от бездумной, беспорядочной застройки балаганов, постепенно накалял Федота, а бревно, притащенное волоком по земле, совсем выбило его из колеи.

– Это надо же додуматься, таскать по земле… Полтыщи бревен… На постной болтушке. Ближний свет – считай, полкилометра…

Да вся бригада передохнет. И бараки некому строить будет!

Где-то на полпути ему встретилась следующая четверка с очередным бревном. Федот остановился:

– Кончай дурью маяться! – раздраженно прогудел бригадир. – Пошли назад в лесосеку!

Люди остановились. Лазуткин, невысокий квадратный мужик с бочкообразной грудью, бывший деревенский кузнец, стал снимать веревку, удавкой завязанную на конце бревна.

– Хрен вас разберет. Мало нам коменданта, так свое начальство развелось. Не знашь, кого и слушать… Один орет – тащи, другой – не тащи!

Федот, не слушая ворчливую ругань Лазуткина, зашагал дальше, следом за ним потянулись и бригадники.

– Знамо дело, так нельзя… и Прокопу говорили! – продолжал ворчать Лазуткин.

Третью четверку Федот остановил на краю лесосеки.

– Бросай! – коротко приказал бригадир. Поискав глазами Зеверова, шагнул к нему: – Ты дорогу видел? Только два бревна притащили, а всю землю уже распахали. Нам не два, а полтыщи без малого надо…

– В другом месте таскать будем! Тайга большая!..

– В другом месте… – передразнил Федот. Он взял у рядом стоящего бригадника топор и, поискав глазами подходящий тонкомер, подошел к облюбованной осинке. В два удара топором он свалил деревце и подошел к следующему. Затем, повернувшись к бригадникам, коротко сказал:

– Чего рты разинули! Валите тонкомер и кряжуйте метра по полтора!

Народ зашевелился.

– Смотри, Федот! – многозначительно предупредил Прокопий. – Сухову можить не понравиться. План не выполним.

Федот выпрямился, посмотрел на рыжего мужика, спрятавшегося за непроницаемыми льдисто-голубыми глазами, и усмехнулся. Приступ злости и раздражения прошел:

– Бери топор, советчик, да вали тонкомер! – и бросил топор Зеверову. Прокопий ловко поймал топорище.

– Смотри, Федот, тебе жить! – еще раз предупредил бригадира Прокопий.

– А ты чего это взялся меня пугать? А? – Ивашов с нескрываемым интересом посмотрел на бывшего бригадира.

Прокопий отвел глаза:

– Да не пугаю я. Просто говорю, мол, не понравится коменданту! – пошел на попятную Зеверов.

– Не ему робить, Прокопий, а нам с тобой! – проговорил Федот, задумчиво следя взглядом за бригадником. Вспомнилось мудрое назидание Акима Северьяныча, сказанное сегодня утром: «Перецапаетесь, передеретесь – перемрете все!»

– Верно, Аким Северьяныч, перецапаемся – передохнем! – машинально вслух проговорил Федот.

– Ты че-то сказал, Федот? – не понял Лазуткин, пиливший рядом с бригадиром осинку лучковой пилой.

– Да так я, Василий, сам с собой говорю… Старика Христораднова вспомнил! – смущенно улыбнулся Федот.

Целый день люди расчищали дорогу, убирали колодник, укладывали поката.

С короткими перерывами целый день шел дождь. Уже к вечеру глина под таежной подстилкой напиталась водой, разбухла так, что разъезжались ноги, проваливаясь в низких местах по щиколотку в жидкую грязь. Мокрые, не обращая внимания на осточертевший дождь, люди упорно валили лес, кряжевали и мостили покатами дорогу…

Ивашов уже давно был в поселке. Он снова и снова прикидывал, как умудриться поставить бараки среди этого муравейника.

– Как ни крутись, с десяток балаганов придется перенести! – Федот досадливо поцарапал свою пышную бороду.

На окраине поселка настойчиво долбился дед Аким.

Незаметно подкрался вечер. Пришла с раскорчевки бригада Жамова. Скоро должна была появиться и его бригада. Стук топоров, треск валежника уже был слышен из поселка.

«Хорошо бы дорогу седни закончить! – подумал Ивашов. – Торопиться надо, ох как торопиться!»

Увидев подходившего к своему балагану Жамова, Федот окликнул Лаврентия:

– Сосед, подойди, потолкуем!..

Жамов обернулся и устало спросил:

– Звал?

– Подойди, поговорим!

Лаврентий присел рядом с Ивашовым, положив тяжелые ладони на шершавую кору бревна.

– Поката стелешь на дорогу! – похвалил собеседника Жамов. – Правильно… Лучше день потерять, чем опосля мучиться! Я бы тоже так сделал!

Ивашову была приятна похвала; он ценил мнение спокойного, уверенного в себе Жамова. Хоть и были они одногодки, но Федот добровольно признавал старшинство над собой соседа.