Юрий Семецкий - Душа в тротиловом эквиваленте

- Николай Николаевич, не знаю, как другим, а мне дышать уже нечем. У меня, между прочим, слабое здоровье, я только из больницы. Может, я выйду, а вы как-то тут проветрите.

Учителя, большинство из которых было женщины, меня пожалели. Я был отпущен подышать, а все остальные переместились в учительскую, где места было больше.

Скоро я начал понимать, что меня совершенно не хотят отпускать на "домашнее обучение", хотя всем присутствующим было очевидно, что в школе, по большому счету, мне делать нечего. Начались умные речи типа:

- Мальчик одаренный, но его знания необходимо систематизировать, - это директор.

- Да, одаренный, да, талантливый, но как на это посмотрит гороно? - это раскрасневшаяся тетка восточного типа с пушком под носом. Кажется, историк.

- Мы составим программу, и мальчик будет заниматься по ней, - это, вроде бы, завуч.

Так, все ясно. Педагоги желают кусочек счастья и возможность бить себя в грудь, говоря, что именно они нашли и огранили чудный талант. Им хочется почетных грамот, премий, орденов и оваций. Ну и еще чего бог пошлет. Мама устремлений педколлектива, кажется, не понимает. Она настаивает на простом и разумном:

- Составьте список вопросов, Юра подготовится и ответит. Зачем методики и прочие сложности? Мой сын учится сам, и делает это хорошо.

Педагоги не уступают. На них уже лежат отблески будущей славы. Вы пробовали вырвать кусок мяса у злого соседского кобеля? Вот и здесь то же самое.

Меня поймали на неправомерном использовании интегрального исчисления при определении объема шара и неточных формулировках правил употребления деепричастных оборотов. Я перечислил не 109, а 106 притоков Волги - но кто их помнит?

Учителя единодушны. Талант подлежит огранке! Я сопротивляюсь, напирая на то, что все это мелочи, которые неизвестны большей части выпускников, успешно получивших аттестат. Меня снова выгоняют подышать. Учительская намного больше директороского кабинета. Но время-то послевоенное, дамы тоже курят. Причем много, особенно, когда волнуются. Вскорости полд потолком точно так же повисают пласты табачного дыма. Торг продолжается.

Неясно, сколько сорвано уроков ради этого педсовета. По коридору гуляют ученики и с интересом смотрят на меня. У подоконников собираются группки девчонок. Они что-то обсуждают, с интересом поглядывая на меня. Понятно, что обсуждают - меня, любимого. Отдельные старшеклассники подходят ближе и обсуждают опять же меня, рассматривая чуть ли не в упор и ничуть не стесняясь своей бесцеремонности. Рефлекторно краснеют уши. Вот этого мне как раз не надо, но так получается.

- Юра, иди к нам!

Снова зовут в учительскую. Захожу. Похоже, достигнут некий компромисс. Все понимают, что мне нечего делать в классе, где все еще только начинают коряво выводить крючочки и палочки. Тем более неуместно мое появление в старших классах, где я буду упираться одноклассникам взглядом в пупки.

Принято соломоново решение - буду учиться дома по программе, утвержденной в учебной части. Учителя в журнале будут отмечать, что я все-таки в школу хожу. Программа обучения будет выдана маме под расписку, с обязательством ее неукоснительного выполнения. Зачеты - раз в две недели, по пятницам.

Передовики народного образования получают своё в случае успеха, а он неминуем. Нам тоже удобно. Я как раз хочу побольше времени уделить физкультуре.

Возможность сдачи экзаменов за среднюю школу будет определять городской отдел народного образования - это в его компетенции. Но этот вопрос директор поднимет перед инстанциями только в случае успешной сдачи зачетов. Логично.

Все. На сегодня - точно все. Довели до головной боли. Приду - завалюсь спать. Маме - не лучше, ей можно только посочувствовать, ей предстоит суточное дежурство.

20 сентября 1952 года, суббота. Каннингхэм обнаружил астероид номер 6939 Lestone. Сообщат об этом только в понедельник, 22 сентября.

Я пошел в школу за списком вопросов и учебниками. И уже в вестибюле понял, что всякая известность имеет свои негативные стороны. А известность после вчерашнего педсовета у меня, как видно, уже была. Проходя по школьному коридору, я время от времени ловил длинные взгляды, которыми награждали меня учителя и учащиеся. Спиной я тоже чувствовал, что смотрят. И не говорите мне, что надо было быть Мессингом, чтобы такое почувствовать .

"Выскочка, зубрила, нахал" - самые мягкие определения, которые читались во взглядах встречных. Но вот и библиотека. Захлопнулась дверь, отрезая меня от вечного школьного гама. Я оказался в узком пространстве между стеной и барьером, за которым стояли стеллажи с книгами и шкаф с карточками каталога.

Заполнил карточку, познакомился с библиотекарем. Милая, слегка полноватая женщина средних лет в вязаной кофточке. Глаза чуть навыкате, карие.

-Юра, тебя какие книги интересуют?

- Пока что учебники по математике до восьмого класса включительно.

- Так ты тот самый...?

- Ох, не говорите, Нина Егоровна, я - тот самый. И мне от этого почему-то уже нехорошо.

- То ли еще будет, Юрочка, - с грустной улыбкой сказала Нина Егоровна. - Самое интересное у тебя впереди. Люди, они ведь редко любят слишком одаренных или просто умных. Терпи, милый. Давай вот, я тебе книги веревочкой обвяжу, все легче нести будет.

- Спасибо Вам на добром слове, Нина Егоровна, -сказал я и пошел домой.

Это я так думал, что домой пошел. Не успев дойти до лестницы, я понял, что неприязненные взгляды вот прямо сейчас материализуются в побои. От идущей навстречу группы мальчишек отделился их вожак и, неприязненно щурясь, произнес:

- А вот и наше юное дарование, жиденок Семецкий! Слышь, Семецкий, таланты все в Москву едут, хочешь покажу?

- Чего покажешь? И с чего ты взял, что я еврей?

- Москву! Иди сюда! Шибко умные, они завсегда жиды, так что ходь сюды, пархатый!

Я оторопел. Во-первых, такого отношения к себе я как-то не ожидал. Во-вторых, в той жизни я знал этого Колю. У него даже клички не было. Так и звали по фамилии - Брыч. Классе в шестом он переехал от нас в лесную школу для трудных подростков, откуда плавно переселился на зону. По слухам, там он в итоге и сгинул.

Я развернулся и пошел обратно, терпеть издевательства не хотелось. Драться было бесполезно - их много. Что толку в моих навыках и рефлексах, если у меня масса всего-то килограмм двадцать пять, а ребята, как минимум, на пару лет старше.

-Че, зассал? - с невыразимым презрением выплюнул в мою сторону Брыч.

Я успел отойти на пару шагов и положить связку с книгами на широкий подоконник. Пара пацанов быстро прошла дальше по коридору и остановилась, отрезая пути к бегству. Все, окружили.

- Дайте пройти, ребята, - без особой надежды попросил я.

- Не, сначала Москву посмотришь, - мерзко улыбнулся Коля.