Русская жизнь-цитаты - Русская жизнь-цитаты-Январь-февраль-2017

Большинство граждан отходит в сторону и занимаются своими делами, потому что им есть что терять и они законопослушны. Но находится один или несколько, которые решают проверить себя и государство на прочность. В интересах, надо сказать, этого самого большинства, которое тоже могут начать однажды сажать — за пикеты против повышения тарифов ЖКХ или точечной застройки скверов.

Дадин становится для государства неудобным гражданином. Он не боится «уголовки» и продолжает ходить на пикеты. Оставить такого на свободе означает признаться в собственной беспомощности и абсурдности принятого закона (последнее определенно правда). Но отправить неудобного за решетку — значит сделать его героем, поставить под софиты. Казалось бы, ситуация для государства безвыходная, но тут на помощь приходит хитрость ФСИН. Человека, посаженного за защиту Конституции, можно сначала попытаться представить буйным криминальным элементом, затевающим драки с другими заключенными, и фантазером, придумавшим тюремные пытки. А потом, когда эта тактика не увенчается особым успехом, Дадина можно просто «потерять».

И лучше всего это сделать на новый год, потому что в этой ситуации у сограждан точно найдутся более важные занятия, чем розыск политзека

Новый девиз ФСИН — есть этап, нет человека.

Пока заключенного везут из точки А в точку Б по усмотрению пенитенциарного ведомства, оно никому не подотчетно. А везти можно долго, Россия большая — в случае с Дадиным это уже заняло больше месяца. В ответ в социальных сетях идет флешмоб #гдеИльдарДадин

, посреди празднующей толпы на Красной площади прошли одиночные пикеты, в поддержку Дадина выступили правозащитники.

Но у ФСИН здесь, конечно, не случайный сбой на этапе, а намеренная пыточная стратегия. И как раз это в пропаже Дадина самое страшное

Пользуясь лазейками в ведомственных инструкциях, написанными в интересах самих тюремщиков, ФСИН может вытворять со своими «клиентами» все, что угодно. И сама оставаться неподконтрольной никому. На этапах не работают полуразгромленные ОНК, не сможет на этапе найти Дадина и уже встречавшаяся с ними омбудсмен Москалькова. Если прежде такого рода хитрости проворачивались в основном в отношении рядовых заключенных, то теперь не делается исключение и для одного из самых известных политзеков страны. С политических в последние годы старались сдувать пылинки, опасаясь проверок, скандалов и увольнений. А теперь, кажется, что-то изменилось — ФСИН почувствовала свободу.

Если граждане больше не боятся сесть в тюрьму за пикет, то задача пыточного органа государства доказать, что в тюрьме очень плохо и страшно.

Теперь весь вопрос в том, кто кого будет бояться больше — мы тюрьму или тюрьма нас.

Надежды на то, что ФСИН поймет, что пытки и «потери» заключенных не входит в ее компетенцию, остается мало.

https://www.novayagazeta.ru/articles/2017/01/05/71062-neudobnyy-grazhdanin

Екатерина Шульман:”в Бога мы уже не верим, но еще готовы верить в сверхчеловека. В Гитлера, в Ленина, в Муссолини: «Сей муж судьбы, сей странник бранный, пред кем унизились цари». Это действительно переходная модель на пути распада религиозного сознания как массового явления. В этом смысле появление гибридных режимов является плодом следующего перехода…

— К процедурному типу легитимации.

— Да. Процедурный тип называется правовым — это красивый термин. Или бюрократическим — это менее красивый термин. «Я правлю, потому что я прошел определенную процедуру». Грубо говоря, собрал документы, произвел описанные в законе манипуляции — вот поэтому я руководитель на тот срок, который в законе прописан. Поскольку в Бога и героев мы больше не верим, то начинаем верить в закон и процедуры. И сейчас большинство населения Земли живет не при демократиях и не при тоталитарных моделях, которые почти сошли с исторической сцены, а при гибридном правлении. Просто если раньше фашизоидный лидер изображал монарха, насколько хватало доверчивости у народа, то сейчас гибриды изображают демократии. Потому что это необходимо, чтобы быть легитимным в современном мире.

страхи культивируются и официальной пропагандой: просто то, что широким массам продается в виде сентиментальной сказки, интеллигенции продают в виде пугала. Соответственно, обе аудитории довольны, каждая по-своему.

Что происходит на самом деле? Мы действительно видим осень, ну, или зрелость нашего гибридного режима. По статистике, средний срок жизни персоналистских автократий (а, скажем, исследователь Барбара Геддес классифицирует Россию именно как personalist autocracy) — 15 лет. Потом у них наступает период трансформации, и чаще всего не в сторону единоличного правления.

Наше 15-летие случилось в 2014 году. После этого с режимом действительно стали происходить всякие интересные вещи, за которыми вся мировая политическая наука с большим вниманием следит. Мы видим ухудшение экономической ситуации и сокращение той ренты, раздачей которой режим жил. Основа политического режима такого типа — это покупка лояльности масс и элит. Рента сжимается и, соответственно, системе нужно менять свой способ бытования. А она не хочет меняться.

Но в чем благословение гибридности? Она более гибка и адаптивна, чем автократия. Гибрид, как гусеница, может переползти тот порог, о который разбиваются автократии, — в силу того, что он такой мягкий, неопределенный, кольчатый и может имитировать практически любую форму. И вместо того, чтобы за кадровыми решениями Путина видеть сталинизм, разумнее увидеть за этим попытку системы избавиться от плохих управленцев, на которых нет больше денег. Их нужно заменить теми, кто, как кажется системе, дешевле и эффективнее. И это не воля какого-то конкретного человека. У системы есть свой коллективный разум: она хочет сохраниться. А поскольку это все-таки не демократия, и у нее нет ни нормальной ротации, ни кадровых лифтов, то новых управленцев она берет неподалеку.

Это не диктатор железной рукой проводит свою политику. Это, цитируя Гоббса, «война всех против всех» в самом классическом виде: грызня кланов. И у верховного правителя задача одна — поддерживать баланс столько, сколько хватит сил.

Есть, кстати, большая полемика в западной политической науке — правильно ли мы делаем, что навязываем демократические институты странам третьего мира, не продлеваем ли мы этим жизнь их автократам? Потому что будь они чистыми автократами, которые врагов зашивают в мешок и кидают в Босфор, они бы уже пали жертвой восстания и переворота.

Мое мнение — печалиться не о чем. Может, коллективный Запад и продлевает жизнь автократам, но он делает их куда менее кровожадными и опасными для их собственных народов.