Александр Островский - Женитьба Белугина

Андрей. Там уж как вам угодно, а только той свадьбе не бывать-с!

Гаврила Пантелеич. Как так? воле родительской противиться, закон попирать!.. или уж нынче власть родительская ничего не значит?..

Андрей. Я вам завсегда покорялся и завсегда буду покоряться; а это не такое дело-с: это дело сердечное. Если у вас есть власть приказать моему сердцу разлюбить, так я сам прошу вас, прикажите!.. Коли оно вас послушает, я очень рад буду.

Гаврила Пантелеич. Да я твоего сердца и знать-то не хочу! Сердце!.. ишь, что выдумал!.. Нешто так родителям отвечают?.. ( Жене .) Говори ты с ним, образумь его… а мне вас и видеть-то противно!.. ( Махнув руками, уходит ).

Андрей и Настасья Петровна.

Настасья Петровна( садясь к столу ). Ах, Андрюша, что ты затеял?..

Андрей( садясь с другой стороны ). Маменька, да коли счастье мое, коли жизнь моя от того зависит, так не мешайте хоть вы-то!..

Настасья Петровна. А Таня-то… какая девушка… какая жена-то была бы тебе!

Андрей. Значит: не судьба! Что ж делать-то!

Настасья Петровна. А эту-то ты знаешь ли? Какой характер у нее? да еще будет ли любить-то тебя?.. ( Скороговоркой ). А как зовут-то ее?..

Андрей. Еленой.

Настасья Петровна. Что ж? ничего, имя хорошее! да подумай, Андрюша, дело большое, вековое!..

Андрей. Да уж думано и передумано!.. Я сегодня хочу ехать руки просить…

Настасья Петровна. Сегодня! ах, батюшки!

Андрей. И если будет от нее согласие, так поверьте, что счастливей меня вы человека в мире не найдете! Хотите вы моего счастия?..

Настасья Петровна. Ну, буди воля господня!..

Входит Гаврила Пантелеич. Настасья Петровна и Андрей встают.

Те же и Гаврила Пантелеич.

Гаврила Пантелеич. Ну, урезонила хоть малость?

Настасья Петровна. Да уж видно, Гаврила Пантелеич…

Гаврила Пантелеич. Что видно?.. Что видно – я ничего покамест не вижу…

Настасья Петровна. Видно, что кому на роду написано, так уж… нынче хочет ехать руки просить…

Гаврила Пантелеич. Руки просить? Что ж нам теперь, родителям-то, как быть?.. Что делать нам подобает, на его безумие глядя?..

Настасья Петровна. Не знаю, батюшка Гаврила Пантелеич!..

Гаврила Пантелеич. Не знаешь? так я тебя научу! Вот первое: не умела ты своим бабьим, сорочьим языком вразумить свое детище, так прикуси твой язык – и молчать тебе навеки!..

Настасья Петровна. Слушаю, Гаврила Пантелеич!

Гаврила Пантелеич. И не единого чтоб слова!

Настасья Петровна. Молчу, молчу!..

Гаврила Пантелеич. А второе…

Настасья Петровна. Что второе-то?..

Гаврила Пантелеич. Второе-то: бери икону…

Андрей покорно опускает голову.

Настасья Петровна. Ах, батюшка Гаврила Пантелеич! Ах, Андрюша, родной!..

Гаврила Пантелеич. Будь над ним господне и наше благословение!.. Пущай по крайности, коли он будет после плакаться, так на себя… а не на нас!.. Давай икону!..

Гостиная в квартире Карминой. Небольшая комната, небогато, но чисто меблированная; в глубине отворенная дверь в залу; направо, в углу, боковая дверь; на левой стороне два окна.

Елена, одна, сидит в кресле и перелистывает книгу, потом кладет книгу на стол и подходит к окну.

Елена. Какая тоска невыносимая! Ни дела, ни места не найду. Дни идут, тянутся, какие-то мертвые, как будто жизнь моя остановилась! Хотел вернуться через две недели, а вот уж скоро два месяца, как его нет! Где он пропадает? Как разлука развивает и укрепляет страсть!.. Пока он был подле меня, я не замечала, как сильна привязанность; я не замечала, что он мне необходим!.. Но ведь мы и воздуха не замечаем кругом себя, а между тем без нею жить нельзя – дышать нечем! Но что же он? Зачем он медлит? Робость в нем предполагать нельзя… то в его словах страстность, то холодность и самое обыкновенное дешевое благоразумие! Или это расчет, тактика?.. Столько времени мы знакомы, и он для меня все-таки остается загадкой!.. Надо его вызвать, заставить объясниться!.. Да, нужно кончить это мучительное для меня недоразумение… ( Смотрит в окно ). Ах, милый Андрюша Белугин!.. Вот это душа простая… ха, ха, ха! И что-то в руках держит! А какой у него рысак… вот прокатиться бы!.. ( Садится к столу и берет книгу ).

Входит Андрей Белугин, во фраке, в руках большой букет.

Елена и Андрей Белугин.

Елена( шутя ). И без доклада?..

Андрей( сконфузясь ). Виноват-с!.. я… вот какое невежество!

Елена( смеется ). Ну, да беда небольшая! ( Встает и подает руку ). Здравствуйте!

Андрей. Ваше здоровье, Елена Васильевна?

Елена. Как нельзя лучше! ( Указывая на цветы ). А это что такое?

Андрей( подавая цветы ). Позвольте вам поднести, Елена Васильевна!

Елена. Что вам за фантазия пришла?

Андрей. Так, желательно было-с… Не откажите принять…

Елена( берет ). Merci!.. прелесть какой букет! ( Садится и нюхает ). Где вы достали?

Андрей. Да помилуйте… да где угодно-с! Нешто редкость какая!

Елена. Да, конечно, для вас все не редкость… садитесь же!

Андрей. Нет-с, ни сидеть… ни стоять!., а бежать бы куда-нибудь без оглядки!..

Елена. Вот странное настроение! Вы не знаете, Агишин… он не приехал еще из Петербурга?..

Андрей. Нет-с… Что мне?., я не знаю-с…

Елена. Ну, а с вами что такое случилось?..

Андрей. Так, вдруг-с… такое расположение бывает, что все мысли перепутаны и точно в тумане!..

Елена. А можно спросить о причине? «Так вдруг»… Да ведь от чего-нибудь это нашло на вас!

Андрей. Пущай же цветы вам это скажут-с!

Елена. Цветы? они молчат… только хорошо пахнут… свежие!

Андрей. Нет-с… они говорят…

Елена. Очень тихо, значит… я не слышу!..

Андрей. Они говорят-с, говорят про любовь того человека, который, может, самый несчастный!..

Елена. Не понимаю!..

Андрей. И нельзя вам понять-с: у вас все будто как шутка, вы все смеетесь… но вам шутить можно, а мне нельзя-с: пришло то самое время, когда надо эту шутку кончить!..

Елена. Ах, говорите ясней!..

Андрей. Елена Васильевна, всего два слова: моя любовь – не шутка… не шутка-с: тут вся моя жизнь в ней-с! Елена Васильевна, у меня все решено-с, и теперь я вашей руки прошу-с… Отвечайте мне, Елена Васильевна… прямо от души… и прошу вас сию минуту-с… ждать мне, по моим чувствам, никак невозможно-с! ( Смотрит в окно ).