Гай Юлий Цезарь - История Галльской войны

20. Дивитиак, обливаясь слезами, обняв Цезаря, умоляет его «не быть слишком строгим к его брату; что все обвинения на него, к несчастью, слишком справедливы; что это никого так не оскорбляет до души, как его, Дивитиака; что в то время, когда он, Дивитиак, пользовался честью и уважением не только соотечественников, но и всей Галлии, брат его был еще слишком молод и не пользовался никаким значением; что, будучи всем обязан ему, Дивитиаку, он всеми средствами старался не только уничтожить его влияние, но и погубить его; тем не менее он, Дивитиак, дорожит чувством братской любви и уважением соотечественников. Если Цезарь поступит с Думнориксом строго, то каждый, видя, каким уважением пользуется у него Дивитиак, подумает, что не без его участия так поступили, и таким образом он, Дивитиак, сделается предметом негодования всей Галлии». Долго со слезами умолял об этом Дивитиак Цезаря. Тот, взяв его правую руку, просил его успокоиться и не молить его более, уверяя, что он так его любит, что из расположения к нему готов забыть обиду свою личную и отечества. Послали за Думнориксом, и Цезарь при его брате выставляет ему на вид все его вины, как собственные его, так и обвинения его сограждан; убеждает не подавать в будущем повода к подозрениям, а его прошлое он соглашается предать забвению из расположения к его брату Дивитиаку. Тем не менее к Думнориксу была приставлена стража, так что все его действия и слова должны были быть известны Цезарю.

21. В тот же день передовые разъезды дали знать Цезарю, что неприятель расположился лагерем у подножия горы, милях в восьми от Римского лагеря. Тотчас Цезарь послал осмотреть эту гору и узнать, удобен ли на нее всход. Оказалось, что он не затруднителен. С третьей стражи ночи Цезарь велит своему легату Т. Лабиену, правившему должность претора, с двумя легионами занять вершину горы; в проводники ему дали тех, кто был послан для осмотра горы. В четвертую стражу ночи Цезарь с остальным войском двинулся к неприятелю тем же путем, по которому он шел. Вперед послал он всю конницу; передовые разъезды были вверены начальству П. Консидия, пользовавшегося славой опытности в военном искусстве, которое он изучил сначала в войске Л. Суллы, а потом в войске М. Красса.

Галльский всадник (рисунок по изображению на древней монете)

22. На рассвете вершина горы была занята Т. Лабиеном, и Цезарь с войском от неприятельского лагеря находился не более как в полутора милях. Как впоследствии узнал он от пленных, Гельветы еще ничего не знали о приближении Лабиена и его самого. Вдруг Консидий поспешно подскакал к Цезарю и сказал ему, что гора, которую приказано было занять Лабиену, в руках Галлов; что он безошибочно узнал их вооружение и значки. Цезарь отвел свои войска на находившийся по соседству холм и стал располагать их в боевом порядке. Лабиен, следуя приказанию Цезаря не вступать в битву с неприятелем, прежде чем войско самого Цезаря появится близ его лагеря, для того чтобы нападение было дружным и одновременным, поджидал движения наших и спокойно стоял, заняв вершину горы. Уже прошла большая часть дня, когда Цезарь узнал от лазутчиков, что гора находится в нашей власти и что Гельветы сняли лагерь. Консидий же, пораженный страхом, донес Цезарю о том, чего он на самом деле не видал. Цезарь пошел за неприятелем в том же расстоянии, как и прежде, и расположился лагерем в трех милях от лагеря Гельветов.

23. На следующий день Цезарь, видя, что остается только два дня до срока, назначенного для раздачи хлеба воинам, и что город Бибракт, один из важнейших и богатейших городов земли Эдуев, находится на расстоянии не более 18 миль, решил запастись провиантом и с этой целью двинулся к Бибракту. Беглецы из отряда Л. Эмилия, десятского Галльской конницы, дали знать неприятелю о новом движении Цезаря. Гельветы полагали, что Римляне удалились от них по чувству робости, тем более что они, накануне заняв гору, не решились вступить в сражение; с другой стороны, они надеялись, может быть, воспрепятствовать Римскому войску снабдиться провиантом. Как бы то ни было, но Гельветы, изменив свои намерения, двинулись вслед за Цезарем, временами нападая на задние ряды его войска.

24. Заметив это, Цезарь занял соседнюю возвышенность своими войсками, а всю конницу выслал вперед остановить натиск неприятеля. Между тем, устраивая боевой порядок в три линии, Цезарь в первой линии, посередине холма, поместил четыре легиона старых, опытных воинов; позади же них, на самой вершине холма, он поставил два легиона, недавно набранные им в Ближней Галлии, и все вспомогательные войска. Таким образом, весь холм был наполнен воинами; все тяжести Цезарь велел снести в одно место на вершине холма и вверил их защите третьей линии. Гельветы, шедшие со всем своим обозом, также собирают его в одно место, сами же, дружным нападением отразив нашу конницу, бросаются на нашу передовую линию, построившись в колонну.

25. Цезарь спешился сам и велел всему войску оставить коней, чтобы, уравняв опасность для всех, отнять надежду на бегство, краткой речью ободрил своих и дал знак к битве. Наши воины осыпали сверху неприятеля стрелами и тем внесли замешательство в его ряды; заметив это, они извлекли мечи и бросились на врагов. Галлы терпели большое затруднение в бою, оттого что наши стрелы вонзались в их щиты и, загнувшись там, не могли быть легко вынуты и обременяли тяжестью левую руку до того, что многие Галлы, чтобы ловчее сражаться, вовсе бросали щиты и бились ничем не прикрытые. Получив много ран, утомленные боем, неприятели стали отступать и удалились на гору, которая была в расстоянии одной мили. Между тем как они занимали гору, а наши их преследовали, Бойи и Тулинги, в числе пятнадцати тысяч прикрывавшие отступление неприятеля, заметив, что наши, преследуя, открыли свой фланг, ударили в него и стали обходить наших. Видя это, Гельветы, уже удалившиеся было на гору, снова стали наступать и возобновили битву. Римляне сообразно требованию обстоятельств построились иначе: первая и вторая линии выдерживали нападение врагов, уже было побежденных, а третья противостояла его свежим силам.

26. Долго бой продолжался с переменным счастьем, упорно с обеих сторон. Будучи не в состоянии выдерживать дальше нападение наших, иные Гельветы удалились, как прежде, на гору, а другие обратились к защите своего обоза. Во время всей этой битвы, продолжавшейся от седьмого часа до вечера, неприятель ни разу не показал нам тыла. До поздней ночи битва происходила у обоза; повозки служили неприятелю вместо окопа; одни сверху осыпали наших стрелами, другие из-за повозок и колес метали дротики и копья и ранили наших. Наконец, после упорной битвы наши овладели неприятельским обозом; тут были захвачены в плен дочь Оргеторикса и один из его сыновей. Около 130 000 человек составляли неприятельскую силу после этого сражения; они шли всю ночь, не останавливаясь ни на минуту, и на четвертый день достигли области Лингонов. Наши не могли их преследовать, в течение трех дней занятые погребением убитых и оказанием помощи раненым воинам. Цезарь послал к Лингонам письмо, запрещая им оказывать помощь Гельветам хлебом или чем бы то ни было, угрожая в случае ослушания поступить с ними, как с неприятелями. По прошествии трех дней Цезарь со всем войском двинулся вслед за Гельветами.