Дмитрий Всеславин - Алая летопись Средиземья (перевод древних рукописей)

План у друзей был таков: Толстику быть в доме Фродо
И, одежды его надев, притворяться как можно долго.
Пусть думают все соседи, издалека поглядев,
Что вернулся сюда Фродо Торбинс, что здесь у него
много дел.
О том, что их план для Толстика опасным может сказаться,
Тогда, в ночном разговоре, никто не сумел догадаться…
А Толстику стало спокойно, все страхи ушли его прочь,
В Лес идти он боялся, но рад был, что сможет помочь.
Толстик:
«Только бойтесь отклониться к югу от реки,
Можете попасть на плеши – Ведьмины Круги.
Коль на них попали, будете плутать,
Раз за разом к тем местам выходить опять».

Утром, чуть свет, собравшись, уложив все припасы в мешки,
По дорожке Кроличьей Балки друзья к городьбе пошли…
Толстик друзей провожал, советы давав по дороге,
А Пин, обернувшись, сказал: «Тебе же опасно быть в доме.
Не завидую я тебе, а вдруг ждёт встреча с врагами?»
А Толстик в ответ: «А я вам, не встретит вас Лес пирогами».

Стояла недобрая ночь, туман вперемешку с мраком,
Хлад разгонял народ прочь, глухо в Кроличьей Балке.
Толстик Боббер сам не свой, было ему страшновато,
Весь уже был никакой, всё неуютно как-то.
Ночь становилась темней, а Толстик не мог уснуть
И вот услышал вдали копыт глухой перестук.
Ветер прошёлся по листьям, возникли чёрные тени,
Три тёмных пятна зловещих тихо приблизились к двери.

Толстик дома не сидел, как увидел тени,
Что ползли со злобой мрачной, прямо к его двери.
Тайным ходом побежал, через сад, полями,
Пробежал с версту к домам, рухнул под кустами.
«Нет-нет-нет, я ни причём, – тихо бормотал, —
Нету у меня его», – жалобно стонал.
Там нашли его соседи, и в тепло внесли,
И пытались Толстика в чувство привести.
Хоть про что бормочет, все не понимали,
Но что враг пробрался в Шир, главное узнали.
Из Забрендии враги из лесов дремучих.
И ударили в набат, что висел на круче.
Вековой набат гремит, древний, звучный глас.
Призывает весь народ на борьбу в сей час.

И рожки в ответ звучали, хоббиты стекались,
В час страданий и нужды вместе собирались.
Лугом стук копыт притих и ушёл во мглу,
А рожки, рожки звучали, звали на борьбу:
«Огонь! Беда! Беги! Труби!
У дома враг! Набат, греми!»

Отовсюду, отовсюду, все бегут кто в чём,
Но в руках дреколья, луки, старый Крол с мечом.
А набат тревожным звоном голосит, зовёт.
Призывает всех сплотиться, ведь беда идёт.
«Вокруг огонь! Везде враги!
Греми, Набат! Рога – труби!»
Всё осветили факелы яркими огоньками,
А хоббиты всё стекались, собираясь на бой с врагами.
«Зовёт набат! У дома враг!
Он не пройдёт! Да будет так!»
Вихрем всадники несутся, чёрен их отряд.
Невысоклики, дрожи, – злобный скачет враг.

Пронеслись как ураган прочь из Хоббитании.
В Шире нет уже Кольца, зря их все старания.
«Ничего, пускай галдят, – думают они, —
Мы ещё сюда вернемся. Око приглядит.
А пока быстрей, быстрей, рядом Зов Кольца.
Перекроем все дороги, цель уже близка».

Пину было малость страшно, в лес он не ходил,
Он любил простор холмистый и весёлым был:
«А правду ль молвят про него? Боюсь я этот лес.
Как будто наблюдает за всем, кто бродит здесь».
Мери весело ответил: «Если про напасти,
То детей пугать лишь, тех страшилок тьма.
Сказы есть про леших, о волках громадных,
Водяных, кикиморах, вредных колдунах…
Всех не перечислишь, я же им не верю.
Лес, хотя и старый, не внушает страх…»

Деревья нависают, а лес темнее, гуще.
Всё кажется враждебным коряги, ветви, сучья.
Не видно туч больших, и тут пролился ливень,
Как будто специально всё дождиком размыло.
Сплошные буераки и ни одной тропы,
И все они устали, их хлюпают носы.

И уже не знают, дальше как идти?
Где же им тропинка, к речке как пройти?
На круглую полянку их ножки привели.
Всем стало неуютно, как на неё зашли.
Ощущение печали, запах ядовитый,
И больные деревца, тишина разлита.
Всё казалось тут не так, разные здесь травы,
Словно время на полянке течь иначе стало.
Время медленней течёт, тишь – как в страшных снах,
И растут болиголов, белена, дурман.
А в середке меж осинок – чахлые берёзки,
Рядом тёмною водицей – озерцо-болотце.
Отдыхать не стали, дальше в лес пошли,
Стало на полянке жутковато им…

Вышли снова на полянку (схожа ровно с той),
Мрачные деревья с тёмною водой,
Озерцо-болотце, чахлые кусты,
Ядовитый запах колдовства – травы.
И клубы дурмана их погнали дальше,
Хоть светлее здесь, лучше всё же в чаще…

Новая полянка, как и обе прежних,
Ощущенье грусти, затхлости, болезни,
Неживых рябинок деревца склонились,
Озерцо-болотце с тёмною водицей…
Все они в испуге – гиблые места,
Серые деревья, тёмная вода.
Кружит их кругами, отнимая силы,
Запах ядовитый, затхлость и унынье.
Ведьмины Кольца, иль Навьи Круги, —
с древней войны чернеют следы.
Пин перепугался: «Нет назад пути,
Здесь и днём ужасно страшно, ночью не пройти».
Мери согласился: «Точно нам конец,
Зря мы всё-таки пошли через этот лес».
Сэм смолчал, но помрачнел, очень был угрюм,
Фродо же не унывал, план пришёл на ум:
«Ходим мы кругами, нужно напролом
сквозь кусты, овраги, через бурелом.
Хоббиты, вперёд! Эй, друзья, встряхнитесь!
Выберемся мы, только не ленитесь!».

И вперёд пошли они сквозь дремучий лес,
С хвоей, с листьями деревья вперемешку здесь…
И коряги под ногами, и кустарник колкий,
И завалы, буераки, и овраг глубокий.
Вдоль глубокого оврага хоббиты бредут,
Исцарапаны их ножки, еле волокут.
Но хоть выбрались с полянок (Ведьминых Кругов).
Ручеек течёт и вьётся меж больших кустов.
Рос огромный древний вяз на краю оврага.
Словно приглашал прилечь путников усталых.
На опавшую листву прилегли они,
Час-другой поспать решили, подоткнув плащи.
Сэму что-то сон в не сон, очень неуютно,
Как на Навьиных кругах, так же стало жутко.
Дёрнулся как от озноба и на корень сел.
Поскользнулся, кувыркнулся и упал в ручей.
Сбросил сна оцепененье, вовремя вскочил,
Смотрит – корень топит Фродо, тот уже хрипит.

Ухватился он за друга, вытащил, глядит —
Плащ, разодранный за корнем, под водой торчит.
Фродо начал отходить, отдышался, сел.
«Ох, спасибо, – говорит, – друг мой верный Сэм».
Тут они вскочили оба, с мыслью о друзьях.
Смотрят – сумка, два плаща из коры торчат.
Спали под стволом Пин с Мери, захватил их вяз,
Всё тесней смыкал кору, закрывая лаз,
Руки, ноги обдирали, по коре стуча,
И кричали Сэм и Фродо, эхом крик звучал.