Дмитрий Захаров - Сто один день

Утолив голод, он потянулся за сигаретой, но Госпожа отрицательно покачала головой. Черный официант сказочно объявился возле стола, и протянул тонкие, коричневые сигареты на подносе.

– Кури лучше эти. А то крыша поедет…

Сигарета быстро тлела, образуя красивую, подрагивающую алыми угольками горку пепла. Эта горка росла, и не падала, разбившись на мириады крупинок о дно хрустальной пепельницы, а держалась цепко прилепленная к сгорающей сигарете. Ему много раз приходилось курить гашиш, но вкус и запах этой смеси не имел ничего с ним общего. Терпкий привкус смолянистого дыма, горькая трава и кислый аромат лугового клевера. Госпожа тихо разговаривала с кем-то по телефону. Оскар навострил уши.

– … И что он сказал? Вот мерзавец! – она прикрыла ладошкой трубку. – Не грей уши!

Пес смущенно отвернулся. Хозяйка тихо смеялась.

– Муся, ты чокнутая, честно слово! Ну, приезжай с ним вместе… Ты же знаешь, я не люблю черноволосых мужчин. Они все немного на ворон похожи! Ну, а твой нынешний просто чудовище! Бородатый и с пузом! Мечта, а не юноша!

Оскар сконцентрировал внимание на горке пепла. Зрение обострилось, как у лупоглазой стрекозы. Звук голоса Госпожи стал громким, слова рассыпались, будто огромные камни по равнине. Человек с удивлением заметил, что не понимает ее речь, Хозяйка разговаривала на неведомом языке, в нем преобладали шипящие согласные, переходящие в раздражающий свист. Госпожа продолжала безмятежно разговаривать по телефону, покачивая носком черной блестящей туфли. Вот она рассмеялась, обнажив ряд блестящих белоснежных зубов, в глубине влажного розового зева мелькнул черный раздвоенный язычок. Оскар вскрикнул. Сердце его билось часто и тревожно, как у перепуганной собаки, он боялся разомкнуть веки, но вскоре с удивлением обнаружил, что с закрытыми глазами видит лучше. Он сконцентрировал зрение на горке раскаленного пепла. Там, в кучке седого безжизненного пепла, он узрел множество извилистых тоннелей с диковинными башнями, и причудливыми искривленными улицами. По ним озабоченно бегали черные драконы. Точь в точь такие-же, как на стенах ресторана. Его осенила догадка – драконы сбежали со стен, и теперь они живут в пепле его окурка. Маленькие драконы суетливо шныряли по тесным улицам, высовывались из узких, похожих на бойницы окон каменных домов, спорили друг с другом, и даже сражались. Огненно-рыжий дракон вонзил длинные, изогнутые как кинжалы клыки в горло курносому дракончику, тот упал навзничь, обливаясь густой зеленой кровью. Они забавно плясали на большой площади – смешной, со взбитым желтым хохолком, неуклюжий пузатый дракон, и его дама – изящная, вся в радужных переливах, разевающая зубастую пасть подруга. И Оскар рассмеялся.

Он с интересом погружался в мир драконов. Оказывается, они собирались вести войну, – на горизонте надвигалась армада из низко летящих зубастых птиц. Драконы строили баррикады, трубили в длинные с огромными раструбами трубы, устанавливали камнеметные машины возле стен своего города. Вдруг драконы бросились врассыпную. Они в страхе бежали, завидя неуклюжее чудовище. Худое частично голое, кое-где покрытое коричневой бурой шерсть, на четырех подламывающихся конечностях. Отдаленно напоминающее собаку существо. Оно хватанула за ногу замешкавшегося дракона, и тот забился в судорогах, и чешуя покрылась большими кровоточащими язвами. Неожиданно оно сделало шаг навстречу, кривая конечность вылезла из горстки пепла, и ступила на сигарету. Чудовище гавкнуло, и произнесло скрипящим голосом.

– «Ахерон-лилит!»

Лицо онемело, в ушах нарастал звон.

«Ахерон лилит…»

Липкие коготки присоски коснулись губы, рот наполнился смрадной жижей. Пес закричал, Госпожа хлопнула его по руке, и огромный город, с извилистыми улочками, башнями, драконами полетел вниз, и разбился на миллионы частиц и жизней о блестящую хрустальную твердь, превратившись в горстку седого, невесомого пепла.

– Хорош балдеть! – раздался резкий голос Хозяйки, – Туда взгляни!

Оскар дрожащей рукой налил себе водки.

– Ахерон лилит… – пробормотал он, провел рукой по лицу, на губах застыла капелька жидкости. Он машинально облизнул палец. Кровь. Терпкая соленая жидкость. Он уже слышал это слово. Ахерон лилит… И оно значило что то очень важное! Нужно постараться вспомнить! Человек прижал ладонь ко лбу, и отдернул руку, – голова была слишком горячей. У него жар! Он лежит в кровати в горячке, одержимый видениями! Тихая покойная радость, успокаивала, некая добрая сила подняла его, маленького щенка и баюкала в своих гигантских ладонях, он заплакал, отдавшись этой ласковой силе, и шептал, задыхаясь от счастья.

– Это свобода? Это свобода…

Сильная рука хлестко ударила его по губам.

– Ты опять заснул!?

– Кажется у меня жар… – он жалобно смотрел на Хозяйку. Она приложила тыльную сторону ладони к его лбу, и щелкнула пальцем по носу.

– Не выдумывай! Симулянт… Нос холодный – пес здоровый!

Тем временем, началось шоу. На сцене, под тревожный набат барабанов танцевала голая девушка. Золотые прожектора освещали плохо развитые маленькие груди с бледными сосками. Рвущийся барабанный аккомпанемент ускорился, капельки пота дрожали на втянутом животе. Неслышно ступая, на арене появился обнаженный негр. Он подхватил танцовщицу на руки, и закружил по сцене – светящийся круг из переплетенных черно-белых теней мелькал в золотом свете прожекторов.

Госпожа нетерпеливо барабанила острыми коготками по матовой полировке стола, вторя глухому барабанному бою.

Девочка открыла глаза. Огромные, прозрачно-синие, с ломкими аквамариновыми разводами, обрамленные коротеньким забралом подростковых белесых ресниц. И тотчас пронзительно вскрикнула, рванула маленькими коготками атласную шкуру, отчего на ней выступили рубинчики крови. После судорог боли девушка быстро приходила в себя, взахлеб целуя бледными губами большой черный рот. В зале чувствовалось напряжение. Оно аккумулировалось за ширмами, откуда сверкали жадные горящие глаза. Тревожно и гулко пробили двенадцать раз невидимые часы. Принцесса превратилась в Золушку, карета в тыкву, а кучер в крысу. На ночную планету обрушился сатанинский бал. Вдребезги разбилась на тысячи осколков хрустальная туфелька, заволокли алый горизонт стаи летучих мышей, и от перепончатых крыльев стало темно и душно как в склепе. По бокалам лилось густое вино, и кубок превращался в оскаленный хохочущий череп. И сквозь черноту глазниц мертвого черепа выплыла туманная иллюзия…

По арене потек сизый дым, и из стелющихся клубов появились два служащих в набедренных повязках. Они вынесли большую корзину. В корзине было что-то живое. Оно шуршало, грузно билось изнутри о стены. С потолка опустился стеклянный колпак, и застыл в метре от пола. Негр снял крышку, и ушел. Колпак опустился на пол, образовав стеклянную полусферу. Девушка приподнялась на локтях, испуганно глядя на корзину.