Елена Асеева - Бой Святозара. Сыны Семаргла

Святозар открыл глаза, он лежал на спине, под высоким стройным с тенистой кроной деревом. Яркие лучи солнца, с трудом пробиваясь через ветки и желтовато-зеленые листья, падали на землю и согревали наследника. Святозар глубоко вздохнул и ощутил сладковатый запах земли и травы, услышал тихие, еле слышимые трели птиц, почувствовал легкий, теплый ветерок, который ласково гладил его по лицу. Наследник сел и огляделся, несомненно, он был в Яви. Кругом него по земле стелилась низкая, пожухлая трава, а поломанные ветви и упавшие деревья говорили о том, что Святозар находится в лесу. Наследник оглянулся и увидел сзади, справа и слева от себя невысокие холмы, поросшие лесами, и понял, что он находится в горном лесу. Он сидел под двадцатисаженным вязом с мощным стволом, прямо к нему подходила тонкая, точно звериная тропа, а где-то невдалеке слышалось журчание воды. Обок росли более низкие деревья: дуб, ясень, бук, липа, клен, и хотя они были ниже вяза, но имел не менее широкие стволы и густые кроны. С деревьев срывались желтоватые листья, и тихо кружась в воздухе, грациозно летели вниз к земле. Внезапно Святозар услышал тихую песню. Юный голос выводил ее слова не громко, но эхо разносило песню далеко кругом. Голос приближался и вскоре наследник смог разобрать слова песни:

Слышно было, что тот кто пел эту песню, создавал ее тут же, наслаждаясь красотой вечного леса, его силой и мощью. Теперь Святозар был уверен, что песню поет юный отрок, он шел по тропинке, к вязу под которым тот сидел. Вначале мальчика не было видно, но вскоре мелькнула его голова, покрытая темно-пшеничными, волнистыми волосами, а после он показался и весь. Это был невысокий, худенький отрок лет двенадцати на вид, одетый в какие-то оборванные, чуть ниже колен штаны, и такую же оборванную до локтей серо-грязную рубаху. Отрок ступал босыми ногами по тропе, а через плечо у него была перекинута темно-бурая, прямоугольная, полупустая сума, укрепленная на потертом и дырявом ремне. Мальчик шел неспешно, оглядывая лес, его детское личико было очень красиво, высокий лоб, дугообразные, тонкие, черные брови, прямой с горбинкой нос, ярко-алые, большие губы. Когда отрок увидел сидящего под вязом Святозара, он остановился, и глянул на него, насыщенными, ярко-голубыми глазами. Еще миг он колебался, повернуть ли назад или идти вперед, но все же решил выбрать последнее и пошел навстречу к наследнику, а подойдя почти вплотную к нему, остановился. Отрок смело глянул в глаза Святозара, и гневно спросил:

– И чего вы тут сидите? Дерево это я вам не дам срубить… только попробуйте… только посмейте.

– Ты, Риолий? – догадавшись, кто перед ним, впрочем поспрашал Святозар.

– Риолий и что? – все тем же гневным голосом откликнулся мальчик и бросил сердитый взгляд на наследника.

– Риолий, не стоит на меня кидать такие взгляды, я их вряд ли убоюсь, – улыбаясь, заметил Святозар. – Уж я, последнее время видал такие взгляды, что твои меня точно в трепет не приведут… Так, что лучше, давай садись рядом, мне надо с тобой поговорить.

Риолий услышал приглашение Святозара и порывчато отскочил назад. Он быстро сунул левую руку в свою суму, достал оттуда костяной нож и направив его на наследника, громко крикнул:

– Ну, нет! Вам до меня не добраться… Я вам живым не дамся, – и принялся пятиться назад.

– Риолий, ты чего? – испугавшись за отрока, спросил наследник. – Я тебе не враг, не враг, слышишь Риолий… Я пришел тебе помочь… Меня послал Бог Семаргл, чтобы я спас тебя.

– Лгун, лгун, – закричал мальчик, и, продолжая сжимать в левой руке нож, кинулся на Святозара. – Не смей, страшилище вспоминать имя Бога, не смей!

Риолий не добежав до Святозара шага два, остановился, и, глядя на него сверху вниз, направил на его лицо свой нож. Наследник видел взволнованное лицо мальчика, его крепко сжимающую нож руку, и само костяное, плохо заточенное лезвие, он тяжело вздохнул, поднял руку, и, потрогав свой широкий шрам на щеке, ответил:

– Это очень жестоко, так говорить Риолий. Ведь я тебя не оскорблял и не унижал, зачем же ты, так сказал.

Святозар поднялся на ноги, и, встав, выпрямился, расправив свои крепкие, затекшие от долгого лежания плечи и теперь уже сам посмотрел на мальчика сверху вниз, а тот отступив назад с нескрываемым восхищением оглядел крепкий стан незнакомца, и бросил более жалостливый взгляд на его шрам.

– И, ты, зря говоришь, – ровным, спокойным голосом, продолжил наследник. – Что я не должен вспоминать имя своего Бога… Каков же я буду восур, если не буду помнить имена своих Богов: Сварога и его сыновей Сварожичей: Семаргла, Перуна и ДажьБога.

– ДажьБог, – удивленно повторил имя Бога мальчик и покачал головой. – Впервые слышу имя этого Бога… Так, ты, не нелл, ты восур… А почему ты, тогда так хорошо говоришь по нелльски? И что тут делаешь? Как сюда попал? И откуда, ты, знаешь мое имя?

– О… – протянул Святозар, и посмотрел прямо в голубые наполненные беспокойством глаза мальчика. – И сразу так много вопросов. На какой же ответить первый… Без сомнения на вопрос о Боге, так вот, ДажьБог это сын Бога Перуна, внук Бога Сварога и прародитель всего восурского народа. Именно ДажьБог и Бог огня Семаргл и прислали меня сюда, чтобы я защитил и помог тебе.

– Защитил, – мальчик громко засмеялся, и покрутил своим костяным ножом, описав им небольшой круг. – Как ты можешь защитить меня? У тебя нет ни меча, ни лука, ни щита… Ха… ха… ха… у тебя нет даже костяного ножа. Что же хорошего защитника мне прислали.

Наследник мгновение медлил, а после протянул руку, направил ее на выставленный Риолеем вперед нож, и тихо прошептал заговор. И тотчас, острие ножа ярко вспыхнуло лазурно-золотым светом и капельки лазури двинулись по его лезвию, перебежали на пальцы мальчика, и направились по самой руке к телу. На теле они разделились и заструились на правую руку, грудь и спину, а покрыв туловище отрока, соскользнули на широко расставленные ноги. И когда весь мальчик уже горел нежной лазурью, Святозар еще раз тихо шепнул, и немедля лазурь ярко вспыхнув, пропала. А на Риолии оказались новые, длинные до стопы светло-серые штаны и светло-серая рубаха, а в руках нож с бронзовым лезвием и костяной, белой ручкой.

– Ах, – изумленно воскликнул мальчик, и, перестав смеяться, принялся ощупывать на себе вещи и разглядывать свой нож, все еще не отводя глаз от бронзового его лезвия. – Ты, что чародей, волшебник? – спросил он миг спустя.

– Нет, – скривив губы, при слове чародей так, будто его обозвали, ответил наследник. – Я ведун.