Андрей Хорошавин - Здравствуйте, люди

– Не знаю. – Он крепко прижал её к себе. – Решением правительства их всех переправляют в наше измерение. Говорят, ТАМ они не нужны. ТАМ главное деньги, слава, власть. ТАМ их убивают, морят голодом, изводят насмешками, считая сумасшедшими. Вот правительство и забирает их сюда.

– А что такое деньги? – Она поцеловала его ещё раз.

– Не знаю. Пошли. А то до следующего сеанса осталось тридцать минут.

– Кого переправляем?

– Без понятия. Знаю только, что этого на костре сжечь должны.

– Ужас какой! Бежим скорее! Кто последний – тот бакура!

И молодые люди, с шумом, умчались вглубь овального коридора.

– Анна, Тимур, Регина Павловна, скорее! – Растрёпанная рыжая девушка – младший научный сотрудник отдела почвоведения, ворвалась в пищевой отсек научной космической станции «Марс», шелестя белыми бахилами.

– Что случилось, Вика?! – Все, кто на этот момент находились в отсеке, повскакивали со своих мест.

– Скорее! Причалил транспортный челнок! Наконец кофе привезли!!

– Урра-а!!! – Народ бросился по центральному проходу к грузовому шлюзу.

– Какой кофе то?! – спрашивал Тимур на бегу.

– Точно не знаю!

– Ух, всё равно хоррошо!

– Анатолий Сигизмундович получил один пакет и уже ушёл в бар.

– Что ж ты сразу-то не сказала?!

Развернувшись, все рванули обратно. Слух о кофе распространился мгновенно. К бегущим присоединялись работники других отделов. По мере приближения к бару, поток страждущих неумолимо рос, подобно огромной, пенящейся белыми комбинезонами, гомонящей волне. В итоге, в бар ворвалась толпа из тридцати пяти серьёзно настроенных учёных, с горящими глазами и ртами полными слюны. Представшая перед ними картина, заставила всех остановиться.

В полумраке бара, по всей длине стойки белыми фарфоровыми боками сверкали кофейные чашки. Блюдца переливались ободками и маленькими серебряными ложечками, разместившимися на их краях. Стойка подсвечивалась снизу и потому пар, плавно поднимавшийся над чашками белыми шлейфами, казался всем сказочным туманом. А за стойкой, как добрый волшебник, с тёплой улыбкой на губах, стоял директор станции Анатолий Сигизмундович.

Голоса и шаги стихли. Кто-то тихо ахнул. Наступила торжественная тишина. Все жадно тянули воздух носами. И тогда, среди этого безмолвия, чудным баритоном, прозвучал голос директора:

– Ну, что, братцы? Истосковались?!

Все бросились к стойке. Задвигались стулья. Зазвенели ложечки. Первые восторженные возгласы потонули в общем гвалте. Глаза искрились добротой и весельем. Светились улыбками лица. Кто-то вскакивал со своего места, потом опять садился. Тихо заиграла музыка. Отовсюду слышался смех. Бар наполнился волшебным ароматом, теплом и радостью. Люди говорили, говорили и никак не могли наговориться, словно увиделись ненадолго и впервые. Они говорили о главном, и даже время замедлило свой ход. Час тянулся за часом, как пар над кофейными чашками, а беседа всё не кончалась.

За иллюминаторами, мерцая холодным светом звёзд, чернел бездонный космос. Но он уже не казался таким бесконечно мрачным и пугающим. Белея полярными шапками, в девяти тысячах километров от станции, плыл Марс, давно заждавшийся своих новых обитателей. А они, эти самые обитатели, сидели, забросив все дела, болтали и пили кофе. И не было в этот миг никого счастливее их, во всей вселенной.

Ещё один тёплый осенний день перевалил за половину. Ветер стих, и только жужжание мух, суетившихся над мусорным баком, да шуршание опавших листьев нарушало, укрывшую всё вокруг плотным покрывалом, тишину.

На кирпичной ограде сидели двое – девушка и кошка. У девушки бледное лицо, чёрные, падающие на плечи волосы. Чёрное пальто застёгнуто на все пуговицы. Изорванные колготки, чёрной паутиной оплетали белую кожу ног. Тяжёлые чёрные ботинки. Кошка, от кончика хвоста и до усов была чёрной словно уголь. Глазея по сторонам, они в полголоса обменивались впечатлениями.

– Чё смотрят? Не видели, что ли?

– Во, во. О, глянь, лысый опять на твои колготки пялится.

– Вижу. А, вон тот, полосатый с коротким ухом, на тебя.

– Да, ну! Ещё чего. Даже голову не поворачивает.

– Это он щас не поворачивает. А как отвернёшься, он сразу зырк из-за мусорного бака и косится. И рыжий то же.

– Да, прям! Наговоришь. – Кошка выгнула спинку и потянулась. – Хотя рыженький ничего.

– Я и говорю.

– А лысы-ый… Глаза проглядел. Глянет на твои коленки, и сразу за кисточку. Красит мол. А дышит не ровно.

– Да, вижу я. Ты, лучше вон туда глянь.

– Куда?

– Ну, вон, справа. За вторым рядом в синем комбинезоне с граблями.

– А-а, вижу, вижу. Ой, бедненький, щас шею свернёт. А граблями так и возит. Старается.

Подружки переглянулись и прыснули. Девушка в кулачок, а кошка закрылась хвостом. На тропинке появился худой, пятнистый кот, со злыми зелёными глазами.

– Ну, всё! – Кошка вновь выгнула спинку дугой, широко зевнула и улеглась. – Щас драка будет.

– Ух, ты-ы! Драка?

– Щас с рыжим сцепятся. За меня.

Рыжий и пятнистый, приняв угрожающий вид, сблизились. Полосатый поспешил ретироваться, а эти, громко воя, начали ходить кругами и колотить хвостами по траве. Глаза у обоих горели огнём. Шерсть дыбом.

Рабочий в синем комбинезоне прекратил работу и, прислонив грабли к оградке замер, ожидая развязки. Лысый наяривал кисточкой по памятнику, бросая короткие взгляды то на девушку, то на котов.

А те, замерев на секунду, бросились в бой. Раздался дикий визг. Полетела шерсть. Поднялось облако пыли. И среди этого облака, сцепившись в орущий клубок, катались два разъярённых кота. Но уже через секунду они разжали объятья, бросились в разные стороны с задранными хвостами и скрылись из виду.

– Хм. Драка. Я даже разглядеть ничего не успела. – Возмутилась кошка.

– А кто победил, хоть?

– Не знаю. По-моему – ничья.

– Скукотища-а. – Девушка вздохнула и выгнула губки. – Может, познакомиться с мужчинами?

– Давай! А я тут побуду.

Ещё раз вздохнув, девушка состроила на лице невинную гримаску и оторвалась от ограды. Широко раскрыв объятья, она поплыла в метре над землёй в сторону рабочего.

– Мужчи-ина-а! Разрешите с вами познако-омиться, – прогудела девушка, вытянув губы трубочкой.

Грабли сухо стукнули черенком об оградку. За калиткой, голубой молнией мелькнул комбинезон. Девушка плавно развернулась. Лысый то же исчез. Из перевёрнутой банки ещё лилась краска, окрашивая траву в кроваво-красный цвет. В метре от банки лежала брошенная кисточка. Девушка подняла её и нарисовала на неокрашенной поверхности памятника смешную рожицу. Оставив кисть рядом с банкой, она вернулась к ограде, на которой кошка уже изнемогала от смеха.