Андрей Расторгуев - Последствия хандры

Я лежал головой к выходу и расположенному рядом с ним окну, поэтому соседней кровати не видел. Повернуться, естественно, не мог. Оставалось лежать и слушать.

– Мммм, – простонал какой-то мужик и выдал вдруг хрипло: – Мне домой надо…

– Успеете, мил человек. Вот оклемаетесь у нас, тогда милости прошу. А пока, будьте любезны, в постельку. В таком состоянии вам домой ну никак не добраться.

Скрипнула кровать.

– Вот и ладушки. Отдыхайте…

Мягкие шаги в мою сторону. В поле зрения появляется курчавая голова доктора. ММ внимательно смотрит на меня сквозь круглые линзы очков. Сильно же он сдал за то короткое время, что мы не виделись. Волосы всклокочены, в глазах усталость, даже щетина много заметнее стала. Отросла, что ли? Нет, не может быть. Сколько я спал? Часа три от силы. На улице только-только начало смеркаться. Или это уже рассвет?

– Ну-с, как самочувствие, мил человек?

Михал Михалыч стоит надо мной в типичной позе врача, засунув обе руки в глубокие карманы халата. А я не могу оторвать взгляд от воротника его рубашки, пытаясь сообразить, зачем он переоделся? Рубашка на нём розовая, а не голубая, как там, в приёмном покое.

– Который час? – вместо ответа выдало моё сиплое, не отошедшее ото сна горло.

– Половина девятого, – глянув на часы, любезно сообщил доктор. После короткой паузы добавил: – Вечера. Вас привезли сегодня днём. Так что там с вашим самочувствием? Головушка побаливает?

– Да… И плечо… – пытаюсь показать правой рукой на перелом, но поспешно роняю её на одеяло, чувствуя пронзительную боль теперь уже в правом плече. Словно гвоздь в него вбили. Аж в мозгу стрельнуло. Стиснув зубы, чтобы не застонать, выдавливаю: – Оба плеча болят… Ещё и грудь…

– Ну, а вы чего хотели? Авария, мил человек, дело не шуточное. Вас крепенько приложило со всех сторонок. Мало кто после такого цел останется. Поэтому радуйтесь, что живёхоньки. А боль – она проходит.

Пощупав пульс, Михал Михалыч легонько побарабанил кончиками пальцев по гипсу, обозначив ободряющее похлопывание:

– Скоро поправитесь. Отдыхайте. Сон – лучшее лекарство.

Ага, если бы ещё ничего не болело. Ни на правый, ни на левый бок не повернуться, не говоря уже о том, чтобы на живот лечь. Так до утра на спине и провалялся, постоянно просыпаясь от каждого неловкого движения.

Один раз проснулся посреди ночи от того, что меня гладят по ноге. Открыв глаза, в тусклом, пробивающемся в окно свете уличных фонарей увидел бородатого мужичка с забинтованной головою. Маленький (от силы метр), в больничной пижаме, он сидел на моей кровати, болтая ножками, не достающими до пола, и водил шершавой ладонью мне по голени.

– Ты чё, мужик? – шевельнув ногой, я скинул его руку.

Мужичёк повернул бородатое лицо, до этого обращённое к окну. Блеснули глубоко посаженные глаза. Послышался сочувственный вздох и шёпот:

– Э-хе-хех, милай, угораздило же тебя… И чего мимо Бармаглота поехал? Маешься теперича…

– Какого Бармаглота?..

Я попытался повысить голос, но бородач цыкнул, приложив пухлый палец к губам:

– Тс-с. Не буди соседа. Он только уснул. Его полночи Грызун, зараза, мучил.

– Что ещё за Грызун? – я уже решительно ничего не понимал.

– Обычный. Круглый, чёрный, лохматый, с когтями да клыками. Их нонче много развелося. Как Бармаглот пропал кудысь, так и плодятся, прям спасу нет.

Сильно же мужичка долбануло, раз Бармаглоты да Грызуны всякие мерещатся. Ещё и пристаёт, пользуясь темнотой и моей беспомощностью.

– А ты кто? – спрашиваю осторожно, чтобы не выдать своего раздражения.

– Знамо кто. Чепушило я. За порядком тут слежу. Нечисть разную навроде Грызунов спроваживаю да по хозяйству помогаю.

– Типа завхоз?

– Типа домовой. Или больничный, ежели точно. Тока домовой звучит лучше. Правда?

– Правда, – автоматически соглашаюсь, совсем обалдев от таких откровений.

– Ну, мне пора, – мужичок спрыгнул, и я отчётливо услышал приглушённое шлёпанье босых ног. – А то ещё кто притащит за собой Грызуна, гоняй его потом по всей травматологии…

Он пошлёпал к дверям и, не открывая их, вдруг исчез.

Я тут же уснул, а на утро был уверен, что бородатый мужичок мне приснился. Честно говоря, было совсем не до него. Мои рёбра и позвоночник рыдали горючими слезами. Казалось, я всем телом чувствовал их натужный скрип и тяжкие стоны при каждой попытке лечь на жёсткую постель, словно спина тоже стала деревянной.

Нет, так не годится. Дополнительные болячки мне ни к чему. С теми, что уже есть совладать бы. Надо было срочно что-то решать. И я, недолго думая, с самого утра пошёл к Михал Михалычу, пока у него не закончилось дежурство, или он не отправился на обход.

Милиционер

Мы столкнулись нос к носу в дверях ординаторской.

Почему-то показалось, что щетина у доктора стала короче, хоть и не исчезла совсем. Будто бы наскоро прошёлся электробритвой по скулам.

А рубашка под халатом опять голубая. Зачем так часто их менять?

– Вы что, мысли читаете? – удивлённо хмыкнул ММ и отступил, приглашая войти.

В ординаторской он был не один, а с милиционером.

Выглядел тот внушительно. Возраст немного за тридцать. Спортивная стрижка под бобрик. Крепкий детина с мышцами атлета. Бицепс едва помещался в коротком рукаве форменной рубашки, а толстая шея, казалось, не давала воротнику застегнуться. На широких плечах сиротливо ютились миниатюрные на вид капитанские погончики.

Милиционер сидел у письменного стола, мерно покачивая ногой, закинутой одна на другую, и шелестел бумагами в раскрытой папке. Фуражка лежала рядом, на столе, прижав лакированным козырьком чью-то историю болезни. Похоже, что мою.

– Вот и ваш потерпевший, – кивнул на меня доктор. – На ловца, как говорится, и зверь…

– Не возражаешь, Михалыч, если здесь, у тебя, побеседуем? – басок у служителя Фемиды оказался что надо: низкий и густой.

– Беседуйте, Лёша, беседуйте. Мне ваши разговоры не помеха.

ММ уселся за стол и придвинул к себе стопку с историями болезней. Взял верхнюю и принялся сосредоточенно листать.

Оценивающе посмотрев на меня, милиционер кивком показал на свободный стул:

– Присаживайтесь.

Дождался, когда я сяду, после чего продолжил:

– Разбираться по вашему ДТП поручено мне. Надо взять с вас объяснение. Вы как себя чувствуете? В состоянии отвечать на вопросы?

– Да. Спрашивайте.

Достав чистый лист, он закрыл папку, положил её на колено, а листок сверху. Вооружился ручкой и быстрым, убористым почерком вывел слово «Объяснение». Ниже слева поставил сегодняшнюю дату, а справа написал «г. Артёмовск», и пошёл строчить: «Дознаватель Артёмовского ГОВД к-н милиции Алёхин А. А. (Алексей Алёхин? Ну-ну… Не удивлюсь, если ещё и Алексеевич) в помещении травматологического отделения ЦРБ г. Артёмовска опросил гр-на…»