Анна Соле - Последний портрет Леонардо

Вопрос был столь неожиданным, что Роберт сначала не понял:

– Мне съездить во Францию? Зачем?… Вообще то я был в Париже год назад, – стал объяснять он, – ходил в Лувр, музей Д’Орсе, был на Монмартре и даже в Мулен Руж. – Тут на лице Роберта сама собой появилась блаженная улыбка.

– Мулен Руж, это, конечно, хорошо, – сказал, усмехаясь, Генри. – Но теперь я тебе настоятельно советую посетить замки Луары, побывать в Бретани. В Париже сходи в Сент-Шапель, да и ещё обязательно музей Клюни… Какая там красавица с единорогом! – это лучше, чем твоё кабаре. Да, да, узнай поподробнее о наших четырёх королевах, побывай там, где они жили. Я дам тебе телефончик, и мой старинный друг Жан расскажет тебе много интересного. Поезжай, мой мальчик.

– Узнать про королев? Анна Бретонская, Клод Французская, Екатерина Медичи и Маргарита Валуа. Так, Генри?

– Да, именно так. Анна, Клод, Екатерина и Маргарита…

Свою поездку во Францию Роберт наметил на 15 октября. Накануне, как назло, навалилось много работы, и, приезжая домой уже ближе к полуночи, он с тоской оглядывал пустой открытый чемодан, который достал с антресоли ещё 10-го числа, принимал душ и шёл в постель. Вечером 14-го некоторые попытки собрать вещи он всё же предпринял и закинул в разверзнутую черную пасть пару джинс, рубашки и несколько смен белья, но идущий второй день затяжной дождь своей монотонностью вселял непоборимую сонливость, и как-то сама собой пришла в голову мысль: «Завтра вот встану пораньше и всё сложу…». И так эта догадка успокоила Роберта, так пришлась ему по душе, что он тут же перестал заниматься сборами и лёг спать.

Следующее утро представляло собой полную противоположность вчерашнему вялому вечеру. Началось оно в шесть утра по сигналу «тревога», и через пятнадцать минут на ноги были подняты все обитатели замка.

– Это очень хорошие путеводители по Франции, – дядя стоял перед Робертом в пижаме, держа в руках три толстенные книги.

– Генри, почему такие тяжёлые? – удивился Роберт, взяв их в руку.

– Ничего, ничего, ты же на машине. Не сам потащишь.

– Термос и бутерброды уложены, – появился слуга.

– Зачем мне бутерброды и термос? Я могу перекусить в кафе по дороге, – недоумевал Роберт.

– Ну, знаете что!? Здесь всё домашнее, а там совсем не понятно что, – отчего-то обиделся Михель.

– Не забудь положить тёплую куртку и носки.

– Обязательно возьмите с собой шарф!

– И запасные ботинки, вдруг промокнут ноги.

Понимая, что если он задержится ещё на пятнадцать минут, то количество «жизненно необходимых в поездке» вещей увеличится минимум в два раза и вряд ли уместится в его машине – понадобится скорее грузовик, Роберт проверил документы, схватил тот самый чемодан, в который накануне успел что-то покидать и, сбежав вниз, сел в машину. Ровно в шесть тридцать мерседес отъехал от замка.

Дождь, который не переставая лил в Мюнхене три последних дня, после трёхсот километров дороги остался позади, и с каждой остановкой Роберт чувствовал, что, в отличии от Баварии, где последние две недели стояла холодная и сырая погода, из Франции лето пока уходить не собиралось. То ли в этом была виновата её короткая девичья память, то ли дело состояло в первопричине большинства поступков на земле: в самом сильном и никем неоспариваемом факторе – назло (в данном случае назло осени), но лучи солнца продолжали приятно греть, ароматные розы по-прежнему благоухали, трава оставалась зелёной, и лишь ночами, будто устав, лето отступало на второй план и впускало лёгкий холод и сырой туман, тем самым напоминая о неизбежном. Да, мимолетно и обманчиво. Да, впереди обязательно будут морозы, дождь и мрак, но сейчас-то, в данный момент, можно нежиться и подставлять лицо солнцу, любоваться яркими красками и смотреть на тихо плывущие облака. И Роберт наслаждался, но иногда, вдруг, откуда-то накатывала тоска…

На следующий день Роберт уже был в бретонском Нанте – городе, в котором родилась первая интересующая его королева.

Бретань. Самобытная, вобравшая в себя историю и традиции, и, в отличие от других, по праву гордящаяся своей стариной, настоящей деревенской – истинной! – мудростью. Бретань до сих пор, сотни лет спустя, чтила свою герцогиню. А Анна не только в течение всей жизни дарила любовь и заботу герцогству, постоянно стремилась туда (но при этом сколь часто не вольна была в своих желаниях), она и сердце своё завещала похоронить в Нанте – если не получилось быть вместе при жизни, так хотя бы после смерти не разлучаться!

В реликварии, сделанном из тонко выделанного золота и увенчанного короной из лилий и клевера, хранится сердце любимой бретонцами королевы. На нём выгравирована надпись:

«En ce petit vaisseau de fin or pur et munde

Repose ung plus grand cueur que oncque dame eut au munde

Anne fut le nom delle en France deux fois royne

Duchesse des Bretons royale et Souveraine».

«В этом маленьком сосуде из чистого золота

Покоится величайшее сердце, которого ни у какой дамы на свете не бывало;

Её имя было Анна, дважды королева Франции,

Герцогиня бретонцев, царственная и самовластная».

Как точно сказано – царственная и самовластная, а ещё умная, образованная, искушённая в политике, и не только в политике (надо иметь большое обаяние, чтобы заставить любить себя двух столь разных мужчин). Анна обожала всё красивое: драгоценные камни, гобелены, музыку, книги; учредила институт фрейлин, совершила паломничество по святым местам Бретани, заказала её три исторических описания, и до конца своей жизни с постоянным и неизменным упорством отстаивала её независимость. Она вела переговоры о браке Клод с наследником Испанской короны, но этот союз, к огромному огорчению Анны Бретонской, был расторгнут Людовиком XII.

Четыре дня пробыл Роберт Хайнц в Бретани, а затем направился в Амбуаз. Когда до замка оставалось, судя по навигатору, ещё пара километров, и Роберт плавно ввёл свой чёрный мерседес в крутой поворот на сером извилистом шоссе,… тут же визг тормозов разрезал тишину сонной разморенной долины, а его машина, молниеносно миновав обочину (слава богу, это не был глубокий овраг), откашливаясь и отплевываясь, остановилась в мягкой, темно-коричневой, недавно распаханной земле. Роберт громко выругался, немного обождал, приходя в себя, и медленно – только бы не подвело сцепление! – вывел своего послушного зверя обратно на дорогу. И уже на гладкой ленте асфальта, отъехав метров на сто от этого второго – злополучного, не замеченного им – поворота, прижался к краю и встал.

Он не был неопытным водителем, но сегодня, как глупый юнец, открыв рот, вперив глаза… Неожиданно вдали перед ним явилось чудо: величественные огромные стены, над которыми в небе парил прекрасный замок. Восхитительный контраст приземистой силы и грациозной лёгкости, которому вторил контраст цвета: белые укрепления, темно-серые высокие крыши, окружённые зеленью деревьев, на фоне нежно-голубой бескрайней выси, а внизу, отчеркивая и подчеркивая – яркая синь Луары…