Сергей Долженко - Страшные сказки. Брошенная кукла, Черное пятно, Девушка-призрак и др.

Лежит на койке, заснуть не может. Слышится ему скрип дверной, и слышится, так, что уже не разбирает, то ли это воспоминание, то ли сейчас дверь отворяется… и опять сердце кто-то начинает сдавливать, да так сильно, что дыхание прерывается и глаза на лоб от боли лезут.

Оделся, вышел на улицу свежим воздухом подышать – боль мгновенно прошла, сидит на лавочке и чудится ему, будто кто-то караулит его, оглянется, мелькнет перед глазами нечто длинное, белое и скроется.

Да еще вопрос его мучает, что же было в том черном ящике?

Раз поспать не удасться, решил он снова туда сходить. Прихватил на всякий случай топорик кухонный, который домой купил, сунул его за пазуху, и пошел.

За центральной площадью сворачивает на черную-черную улицу, заходит в тот самый черный-пречерный дом, по красным фосфорным стрелкам добирается до черной-пречерной комнаты, подходит осторожно к черному-черному ящику, резко распахивает его а там… а не было там ничего!

Нащупал на дне из черного бархата небольшое продолговатое углубление, вышел из кабинета, спрятался за черные кресла и стал неизвестно чего ждать.

Спустя недолгое время увидел в конце коридора, как нечто длинное белое показалось. Ползет по-низу, извивается. Подумал вначале, что показалось; известно, если попусту таращить глаза в темноту, то что хочешь и не хочешь увидишь. Зажмурился, а когда вновь посмотрел, то увидел лишь, как дверь в черный кабинет захлопнулась.

Он топорик выхватил и – туда. Уже рассвет занимался. Подкрался к черному ящику, распахнул его, а там в углублении, на черно-черном барахате белая длинная рука лежит, пальцы окровавленные в золотых кольцах… Замешкайся на секунду, влезла бы эта рука ему в грудь и сердце бы мгновенно раздавила.

Изрубил он её на куски, топорик выбросил и побежал на улицу. Да вовремя! Зашатались черные дома, заскрипели, пошли один за другим с грохотом рушиться!

Выскочил командировочный из-под обломков, оглянулся, а черная пыль до неба поднимается… Испугался он, прибежал в гостиницу, собрал вещи и на поезд. Так и не узнал, что избавил он тот город от напасти страшной – много лет правила из черного дома длинная рука, всех неугодных либо душила, либо из своего черного кабинета на асфальт выбрасывала.

В одной школе едва не погиб третий класс вместе с учительницей.

Как обычно, каждый день, кроме воскресенья, шли занятия. Третий класс занимался в своем кабинете на втором этаже. Во вторую смену. Дело было зимой, темнело рано, и некоторые родители приходили за своими детьми и ждали конца уроков в вестибюле.

Прозвенел звонок, у гардероба началось столпотворение, но никто из третьеклассников вниз не спустился. Школа опустела, учителя разошлись, пришел сторож, погасил свет на всех этажах, и тогда родители разволновались – может, их забыли предупредить, что в этот день детей повезли на экскурсию или в кино, а оттуда отправили по домам? Разошлись, но к ужасу своему обнаружили, что никто из них дома не появлялся и во дворах их не видели. Начался страшных переполох, вызвали директора, завуча, участкового милиционера. Безрезультатно. Никаких экскурсий и походов в кино не намечалось. Объявление по городскому телевидению дали, по радио – бесполезно. Весь класс пропал вместе с учительницей.

На другой день проходит директор мимо кабинета пропавшего класса, а возле двери уже кто-то букет из живых цветов положил. Решил зайти, а дверь не открывается, будто изнутри заперта. И слышит он ясно, как исчезнушая учительница исчезнувшему классу тему объясняет. Потом ученики отвечают, и шум обычный – кто-то с кем-то переговаривается, кто-то смеется.

Обрадовался несказанно, стучит в дверь, а ему не открывают, будто не слышат. Стучит громче, требует, чтоб ему открыли. Опять не слышат… Вызвал учителя труда, тот подобрал ключ, входят – никого, ни души. Тут еще другие учителя сбежались, смотрят на директора с сожалением, конечно, от такого горя недолго и с ума сойти.

Потом завуч пропавший класс обнаружила, уже в другом кабинете – проходит мимо, а за дверью шум, гам, какой иногда бывает, когда учитель отвлекется. И голоса всех детей из третьего «в» ясно так различает. Когда открыли кабинет – никого. Прямо наваждение какое-то! Но о директоре и завуче уже плохо никто не думал, поскольку многие стали слышать пропавший класс то в одном кабинете, то в другом, и особенно четко, когда занятия в школе прекращались. Бедные родители и дневали, и ночевали в школе, учитель труда столько дверей взломал напрасно, но никто не может и близко понять, в чем же все-таки дело?

Проходит пять дней. Голоса, которые раньше звучали так громко, стали слабей, шум едва различимей, речь учительницы стала прерываться большими паузами… И тогда директор, который совершенно поседел за эту неделю, придумал гениальный ход! Он пришел в радиоузел и торжественно объявил, что занятия в школе прекращаются и все ученики отпускаются на досрочные зимние каникулы!

И едва он объявил это, дверь третьего «в» распахнулась и оттуда толпой повалили пропавшие дети. Бледные, в лице ни кровинки, прозрачные от голода, худые… Еще два-три дня и они бы все умерли!

Объяснение простое: им так много давали заданий, так много надо было выучить по школьной программе и за короткое время, что даже выйти из класса им было некогда.

Дружил парень с девушкой. Хорошей девушкой. Умной, красивой… Длинные ресницы, густые волосы по пояс, фигурка тоненькая. А уж как смеяться начнет, так все влюблялись. Родители её берегли, не со всяким кавалером разрешали встречаться. И парень был видный из себя, рослый, спортом занимался, на школьных олимпиадах по математике и физике первые места занимал. Глядя на них со стороны, всякий думал, вот идеальная пара!

Окончили они школу, оба с золотой медалью, и в институт готовятся поступать, тоже вместе и на один факультет. Сидят в её комнате, учебники читают, а в перерывах целуются. Устанут, идут на пляж, купаются, а вечером по городскому парку гуляют.

Парк в городе был особенным: до войны здесь находилась городская свалка, а потом, когда нагнали в город пленных немцев, то заставили их это место расчистить и деревьями засадить. В свое время здесь работали аттракционы, крутилось чертово колесо, была детская площадка с фигурными качелями, стояли деревянные разноцветные павильончики, в которых торговали прохладительными напитками, мороженным, и народу в выходные дни сюда стекалось немало.

Но видно с недоброй душой разбивали этот парк: спустя некоторое время, может, – десять лет, может, – двадцать, весь парковый инвентарь пришел в негодность: чертово колесо проржавело и как-то в непогоду рухнуло, и до сих пор лежит в зарослях дикой смородины; никто не торговал здесь, даже в выходные, и от цветных павильонов остались в траве лишь гнилые бревна, на которых дружно гнездились бледные грибы-поганки.