Влад Льенский - Витамин L. Байки, сказки и анекдоты о поэтах

Заметьте, что и я вам рассказываю только то, что есть в открытом доступе. Если вы сами пишете и хотите научится хорошо это делать, то вам школы не помогут. А помогут вам произведения классиков. Там есть всё! Все приёмы и уловки! Только что всё это рассыпано по тексту. Но другого пути нет и все идут именно так. Сами классики шли так. Начиная с прямого подражания. Это нормально. Пример из близкой области творчества. Нравится вам певица Мирей Матье? Для начала она победила в конкурсе на лучшую имитацию Эдит Пиаф. И сумела не задержаться, а пойти дальше. У писателей точно так же. Упражняйтесь и потом смело будете утверждать, что учились у Льва Толстого, Льюиса Стивенсона и Марка Твена с Владом Льенским. (Смех в зале).

Вопрос. Над чем вы сейчас работаете?

Льенский. Одновременно пишу три книги. Одна книга прозы. Одна небольшая книга басен. Ещё одна книга баек, побасок, шуточных историй и анекдотов о поэтах с добавлением заметок из записных книжек. Текстовый редактор позволяет такие вольности. Раз я независимый автор, то не связан никакими планами, заданиями, сроками. Это прекрасно! О названиях говорить рано. Они имеются, но это рабочие названия. На курсах уверяли, что менять имена героев по ходу пьесы, по мере продвижения к финалу произведения, а равно и менять название работы – убийственно. Якобы это сильно усложняет работу и вообще может сбить автора с ритма. Не соглашусь. Как раз по ходу работы возникают прекрасные варианты и названий, и говорящих фамилий, и многого огого всякого чего. (Смех в зале). Вообще-то я работать не люблю. Это не свойственно природе человека вообще и моей природе в частности. (Пауза). Делайте то, что вам нравится и вы никогда не будете работать. (Смех в зале) Это я в инете вычитал. Автор не я.

Вопрос. Ваши стихи и тексты примитивны. Ну, куда вы прётесь? Уже же всё написано до вас!

Льенский. Нет темы настолько избитой, что бы её не хотелось избить ещё разок-другой.

(Отдельные смешки в зале).

Льенский. Теперь серьёзно. Даже если каждый, из ранее живших, и всякий, ныне живущий, написали бы по одному стихотворению на одну и ту же тему, то это будут разные стихотворения. Не существует двух одинаковых отпечатков пальца. Точно так же и стихи, и проза. Другое дело – насколько интересно читать произведение. Но и тут есть нюанс. Даже самая слабая, банальная и трижды отвергнутая современниками вещь со временем обретает ценность. Она становится свидетельством времени. Так что в этом смысле творчество – беспроигрышная лотерея. Сумма приза будет разной, только и всего. А если абстрагироваться от этой суммы, которая нервирует автора и накладывает отпечаток угрюмости на его лицо, то писательство и даже любое творчество, выходит, очень весёлое занятие.! Такая забавная вещь, что и сравнить не с чем. Самурай, выходя на поединок, ещё накануне уверял себя, что он бессмертный дух. Победа в поединке была желательна, а телесная гибель давно состоявшейся. Что могло заставить волноваться такого бойца? Так вот, если заниматься творчеством с таким настроем – критика будет безразлична, роялти покажется забавным словечком, наличие или отсутствие читателей абсолютно неважным капризом погоды, а требование издателя предоставить фото – вздорным абсурдом. И не думайте, что я из ряда вон оригинален. Достаточно вспомнить Пушкина, его стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…». Цитата.

Конец цитаты. Ровно то самое, о чём я только что вам говорил!

Вопрос. Расскажите анекдот.

Льенский. (Смеётся) А какой? Из своих или самый смешной, из мне известных?

Голос. Оба!

Льенский. Губа не дура! (Хохочет). Хорошо. Начну с классики. Ну, и раз мы тут обсуждаем, раз идёт встреча с ответами и разбором, то позволю себе маленький разбор по каждому эпизоду уголовного дела. (Смех в зале).

Льенский. Анекдот из книги «Будни контрразведчика». Автор Роберт Тронсон. Поехали! (Короткая пауза).

– Мне кажется, я его знаю.

– Которого? С топором?

– Нет, другого, без штанов.

(Хохот в зале).

Льенский. (Улыбается). Обратие внимаение на изящество изложения. Как вдруг подаётся ситуация. Градус нарастает постепенно и заканчивается кипением эмоций. Смотрите. Вот полное безразличие. – Мне кажется… – Потом лёгкая заинтересованность. – Которого? – И всплеск – С топором? – Ведь это что-то ужасное! там двое и один из них с топором! Заметьте. Здесь нет долгого и подробного описания. не написано даже – это лес или берег моря, это улица или торговый центр. Но слушатель догадывается – это улица. В лесу не бывает равнодушных обывателей, а в торговой центре не разгуливают с топорами, как правило. Далее сюжет развивается.. – … другого, без штанов. – Это уже глубоко трагично. но присутствует фактор неожиданности и слушатели смеются. Вот-вот может произойти убийство или членовредительство. Но ситуация сама по себе комичная. Действительно – смешно смотреть на чужие проблемы, когда у тебя всё в порядке. И ещё заметьте! Нет, лучше скажите мне – сколько тут персонажей? Двое созерцателей, ведущих диалог нехотя и равнодушно, и ещё двое суетливых. Один, догадываемся, удирает без брюк, а второй мчится за ним с топором с некими недвусмысленными намерениями. Получается четверо?

Голос. Пятеро!

Льенский. Вот! Кто крикнул – Пятеро! – Вы можете сами писать анекдоты! Верно. (Лёгкий гул в зале). Правильно. Без штанов. В какой ситуации человек может оказаться на улице без штанов и в спешке? Это любовник, или? Так, а второй с топором? Конечно, это негодующий муж. А раз есть обманутый муж, то есть и неверная жена. В тексте нет ни слова, ни вздоха о жене. Слова такого нет! А мы догадались по смыслу, что она таки есть. Она, получается, сейчас спешно собирает вещички. Если вообще жива. Ибо логика подсказывает, что вполне мог муж укокошить жену сгоряча. Как вам? Три строки. Пять персонажей. Шкала от безразличия до высокой трагедии, под стать самому великому драматургу. Конечно – это шедевр! Почему же таких анекдотов мало? И тут вперёд выходит жена писателя. О которой вообще нигде нет ни слова. Она говорит – Дай денег на парикмахера, лодырь! —

(Общий смех). И писатель для заработка, вместо компактного анекдота пишет развёрнутую повесть. Или трёхтомный роман. Мы только что с вами увидели, как я три строки развернул на страницу текста. Могу и на пять страниц развернуть… Будем слушать мой анекдот?

(Голоса – Валяй!.. Будем!.. Рассказывайте!..) Поехали!

Попали поэты на небо. Все тут, а Пушкина нет.

– Наказали? Какая жалость…

Громовой голос. – А Я КТО ПО-ВАШЕМУ?

Льенский. (Перекрывая смех в зале). Теперь расклад на составляющие. Пушкина на земле равен Творцу на небе. Это общее место. Неожиданность в том, что поэты его потеряли. Каждый поэт в душе сам творец и представить себе кого-то другого в этой роли не может. Пока гром не грянет… И смотрите! Никто из присутствующих в зале не протестует – Как это все поэты на небе? Они же богема! Греховодники! Кто-то вовсе самоубийца… – Принимают, как должное, что любой поэт уже небожитель. Смотрят на меня и принимают.