Игорь Воронин - Красная сука Москва – 2. Стихи и песни

Здорово всё-тки
Бегать по утрам.
Стучат подметки.
Приятно. Ура!

Город встречает огнями.
Здравствуйте, огни!
О том, что было меж нами,
Знаем только мы.

Ну а о том, что будет —
Как ни крути, ни гни —
Не знаем.
Жаль, что люди
Не могут светить как огни.

Случается, что звёзды гаснут,
Перед паденьем вспыхнув навсегда,
Оставив по дороге след неясный.
Но ясно всем, что сорвалась звезда,
Хвост занеся на вираже кометой,
Бросаясь в свой последний поворот.
А по судьбе ли, по чужой ли воле это —
На небе Бог, должно быть, разберёт.

Ангел пачкает сажею крылья,
Чтобы демоном слыть в ночи,
Покрывается чёрной пылью,
Чёрной копотью от свечи.

Приближаясь к дождю и тучам,
Поднимается ангел ввысь,
Чтоб стремительней, резче и круче
Мог он броситься камнем вниз,

Носом землю вспахав напоследок,
Как боец, утомившись на марше:
Так и не одержавший победу,
Но не сдавшийся, не проигравший.

По-моему, слово «редактор»
Похоже на слово «реактор».
По смыслу как будто в разрыве,
Но очень похожи во взрыве.
А взрыв и того, и другого —
Не очень приличное слово.

Вот двое москвичей примчали в Питер,
Чтоб город наш гранитный поиметь.
И вот они приехали, глядите,
Пивка попить и ночи посмотреть.

А ночи у нас белые такие,
Ну прямо хоть газету почитай.
И люди тоже милые, родные,
Не то чтобы какой-нибудь Китай.

И им сказали: «Есть тут спирт Камео.
Его вкусишь – ну прямо благодать».
Они вкусили – сразу окосели
И стало им на ночи наплевать.

А ежели его да с пепси-колой,
То выйдет Чёрный Пепс – с ним не шути.
Случаются пусть в памяти проколы,
Зато душа с него начнет цвести.

И расцвели, как розы, вояжеры,
И в покер тут же начали играть.
Но были они страшные обжоры,
Не дураки и выпить, и пожрать.

Когда нас совершенно обожрали,
Они сказали: «Нам уже пора»,
А на прощанье нас в Москву зазвали.
Ну вот мы и приехали: ура!

Мечтал я уехать от этой людской толчеи,
От этих уставших кричать и кривляться газет,
Укрыться в лесах терпеливых, которые вечно ничьи,
И вам, дуракам, посылать за приветом привет.

Вы все – бесноватые в душных больших городах
И тщетно стремитесь, и сами не зная куда.
Я тоже бежал вместе с вами, но только на первых порах.
А нынче отстал и спокойно сижу у пруда.

И изгнанный бес затаился под мутной водой.
Но долго ему проживать в этом месте нельзя.
Его местожительство – город с проклятьем чумой и бедой.
Туда он вернется к своим закадычным друзьям.

Мечтал я уехать от этой людской толчеи,
От этих уставших кричать и кривляться газет.
Мечтал я укрыться в лесах, которые, вроде, ничьи.
Но вход в заповедник закрыт – можно только глазеть…

Диктаторы телеканализаций,
Прорабы вавилонских строек,
Коррупций, инфляций, либерализаций,
Приватизаций и перестроек —
Они.

И он – медведь,
Который не может сидеть,
А только лежать и стоять – и реветь.
И вот – готовится сеть.
И вот – заносится плеть,
Чтобы сильнее огреть
Мишку.

«Лежать, Михаил, вверх не смотреть!.
Русский медведь,
Ты – русский медведь.
Лежать, раз не умеешь сидеть.
Молчать – иначе смерть!»

Но Мишка спокоен:
Ни один из его врагов уже не жилец.
Он – славный воин.
Архистратиг Михаил – его крестный отец.

Русский медведь, хватит храпеть,
Твой зимний сон – хуже, чем смерть.
Русский медведь,
Надо суметь
подняться.

Русский медведь, хватит сопеть,
Надо проснуться, молиться и петь,
Мишенька, надо постараться!

Мы смехотворцы да и скверословцы,
Меж нас, увы, не вырастет святой.
Отбившимся от стада глупым овцам
Путь предстоит иной, и каждой – свой.

Одна – дорога – лишь у стада верных,
Она ведет к спасению души,
Прямей ее не отыскать, наверно
(Опять сомненье: помыслом грешим).

А наш с тобою путь – изгибов тропы
Сквозь заросли сетей и плен страстей.
Мы – не рабы, мы – жалкие холопы
Средь душ людских, но не среди людей.