Геннадий Логинов - Инверсия, или Дуэль на заказ. История о Вселенной, дуэлях и времени

Вместе с тем барон выглядел напряжённым, а по его вискам стекал пот. Противник больше не виделся ему дерзким сопляком, лёгкой добычей и размазнёй. Однако теперь с горячей головы барона выветрились вся лишняя спесь, злоба и дурь, позволяя трезво смотреть на вещи и полагаться, для разнообразия, и на холодный ум. Его глаза по-прежнему были полны решимости, просто теперь на её сторону встало благоразумие.

Взволнованный секундант Валака водил напряжённый взгляд от бойца к бойцу, пока те переводили дыхание в ожидании первой реакции от врага. Жарлин наслаждался видом дуэли с явным интересом и задорной улыбкой.

Осторожно и неторопливо дуэлянты начали сближаться, занеся оружие для защиты и наступления, стараясь не упустить движений врага.

– Tempus fugit! 1 1 «Время уходит!» (лат). – неожиданно выкрикнул шевалье, сопровождая свои слова уверенным резким выпадом.

Клинки со звоном упали у ног барона, в то время как их недавний владелец, недоумённо вытаращив глаза, схватился за рассечённое горло. Теряя кровь и равновесие, Валак упал на колени, как будто собрался молиться. Мужчина успел лишь издать сдавленный хрип, и в следующий миг прошедший наискось удар врага разделил его тело надвое.

Побледнев от увиденного, секундант барона прикрыл рот и, отвернувшись, вырвал прямо вниз, в гущу стремительно проносившегося аэропотока.

– Casus ordinarius 2 2 «Обычное дело» (лат). , – спокойно прокомментировал Жарлин, следом отдавая распоряжение автоматону: – Спускаемся. Так понимаю, автодок здесь уже никому не понадобится.

Тем временем, отвернувшись от бренных останков незадачливого соперника, бретёр перевёл дух, в очередной раз оценив красоту уходящего рассвета. Барон был мёртв, но новый день – родился.

– Канал «Голос Галактики»! Господин шевалье, как вы себя ощущаете?

– Без комментариев…

– Газета «Созвездия»! Господин шевалье, что вы чувствуете, убив человека?

– Без комментариев…

– «Братство Вселенной». Господин шевалье, верите ли вы в загробную жизнь?

– Без комментариев!

– «Факт или чушь?». Господин шевалье, в какую сумму вам обошлась жизнь господина барона?

– Без комментариев!

– «Дети Индиго». Господин шевалье, говорят, что ваши родители были коренными землянами. Это правда?

– Господин шевалье! Господин шевалье!

– Без комментариев! Без комментариев! – неустанно повторял Жарлин, расчищая своему подопечному путь сквозь толпу журналистов.

Теледроны парили в воздухе, то отдаляясь, то приближаясь, то пролетая над головой, то снижаясь и зависая перед лицом то и дело подыскивая подходящие ракурсы.

Кто-то из местных именитых журналистов не поленился явиться лично, кто-то пытался взять дистанционное интервью посредством своих технических гаджетов, общаясь с помощью голограммы или интерфейса теледрона.

– Господин шевалье! Господин шевалье! Вы так и не ответили ни на один вопрос!

Не обращая внимания на эту голодную до сплетен и слухов свору, Хатхи Шан молча следовал за своим импресарио, восстанавливаясь после боя.

Обычно он умело работал на публику и устраивал грандиозные по масштабам актёрской игры представления, однако эта провинциальная планета, с её унылыми захолустными пейзажами нижних ярусов, не заслуживала, на его взгляд, такого внимания. Да и ситуация, мягко говоря, не очень располагала.

– Тварь!

– Убийца!

– Мразь!

– Дикарь!

– Варвар!

Это были наиболее лестные и приличные высказывания, из сыпавшихся со всех сторон возгласов. Равно как голографический транспарант с широкой надписью «НЕТ ДУЭЛЯМ» можно было назвать единственным, не содержавшим ненормативную лексику и прямых призывов к проведению самосуда.

Толпа не то чтобы настолько любила Казимира Валака, что собиралась за него мстить: останься он жив – ему и самому бы пришлось несладко. Дело было в другом: собравшихся волновали не столько личности дуэлянтов и причина состоявшегося поединка, сколько сам факт узаконенного проведения дуэли. Можно было издавать какие угодно законы, грозить дуэлянтам отлучением от церкви, смертной казнью, пожизненным заключением, либо, наоборот, всячески поощрять и культивировать моду на проведение дуэлей на уровне государственного аппарата; но решающим фактором в данном вопросе, несмотря на весь официоз, всегда было и оставалось общественное мнение. Причём, практически в любом месте и в любое время – без исключений.

Несколько камней, пустых бутылок и палок, живописно пролетев, упали, встретив на своём пути стенку силового поля, по которой, затейливо переливаясь всеми цветами радуги, прошла неровная рябь. По периметру оперативно развёрнутого силового поля в герметичных доспехах из композитного бронепластика, с пульсомётами наизготовку стояли внушительного вида стражи порядка. Стационарные барьеры, как правило, пусть и не служили панацеей от всех бед, но рядовые беспорядки, без использования серьёзного оружия и особой техники, пресекали на ура. Другое дело – устройства персональной защиты. Силовое поле, окружающее живого носителя, во-первых, не следовало держать активным в течение длительного времени, поскольку это оказывало негативный эффект на здоровье использующего; во-вторых, оно было откалибровано так, что, не считая защиты от энергетического воздействия, предохраняло своего носителя от угрожающих факторов, чья скорость превышала определённый установленный порог. Так, скажем, персональный щит мог остановить быстро летящую пулю или выпущенный из недр импульсной винтовки ферромагнетный болт, отразить лазерный луч или в какой-то степени рассеять плазменный сгусток, но, скажем, против брошенной палки или удара кулаком он был совершенно бесполезен. И в этом не было ничего странного: в противном случае носитель никоим образом просто не мог бы как-либо контактировать с внешней средой за пределами окружавшего его силового поля.

– Убирайся вон с нашей планеты!

– Господин шевалье!

– И не смей возвр…

– …алье!

Хатхи не слышал. Он лишь смутно представлял себе, сколько жизней ему пришлось бы прожить, для того чтобы последовательно призвать к ответу и прикончить на дуэли каждого из этих назойливых журналюг и крикливых горлопанов в ответ на их упрёки и оскорбления. Одна жизнь? Две? Или, может быть, сразу три? Впрочем, смерть от руки шевалье, во всяком случае – на дуэли – им не грозила по целому ряду причин, начиная от несоответствия в статусе и заканчивая «правилом одной дуэли».

Да, это была его работа. Да, он честно предлагал свои услуги, заключал контракты и практически как наёмный убийца устранял врагов своего заказчика, получая за это деньги. Формально, конечно же, принципиальные различия были, и Хатхи, не моргнув глазом, мог бы прочитать желающим убедительную лекцию по данной теме. Но при этом сам он был склонен в меньшей степени верить своим словам. Вот как сейчас, например: шевалье пытался убедить себя, что давно отвык принимать близко к сердцу чужое мнение и теперь с лёгкостью игнорирует нравы толпы. Но это было не так. Ему было вовсе не всё равно. И дело было скорее не в том, чем именно он занимается, и даже не в том, сколько ему за это платят: Хатхи Шана словно бы питала энергия публики. Когда она рукоплескала ему, он заряжался силой и расцветал. Когда она хулила его, презирала и ненавидела, он словно бы получал незримую эмпатическую пощёчину, которая ещё долгое время ощущалась в его ментальном фоне. И сейчас, окружённый океаном лиц, он испытывал боль.