Эпосы, легенды и сказания - Махабхарата. Рамаяна (сборник)

Владея серьгами и в панцирь одетый,
От вражеских стрел не погибнешь нигде ты.

Из áмриты серьги и панцирь возникли:
Храни их, чтоб годы твои не поникли».

Карна: «Кто ты, мудрый, как брахман одетый,
Явивший мне дружбу, дающий советы?»

А брахман: «Я тот, кто лучами владеет,
О благе твоем наивысшем радеет».

Карна: «Благо есть уже в том, что с речами
Благими пришел ты, богатый лучами.

Молю я тебя, чьи реченья – отрада:
Меня отвращать от обета не надо.

Обет мой таков: отдаю, что имею, –
Для брахманов я ничего не жалею!

И если, чтоб были довольны пандавы,
Придет ко мне Индра как брахман лукавый, –

Отдам ему серьги и панцирь отменный,
Да слава не меркнет моя во вселенной.

Со славою смерть, гибель в битве неравной –
Стократно достойнее жизни бесславной!

Я серьги и панцирь – сей дар небывалый –
Отдам Сокрушителю Вритры и Балы, {19} 19 Отдам Сокрушителю Вритры и Балы… – то есть Индре, который победил насылающего засуху демона Вритру и асура (асур – противник богов, демон) Балу.

Защитнику братьев-пандавов. И прав я:
Мне слава нужна, – бог добьется бесславья!

Со славой достигну я выси небесной,
Кто славы лишен, – поглощается бездной.

Бесславье в живом убивает живое,
А слава дает нам рожденье второе.

О славе людской, – о блистаньем высокий, –
Создатель сложил эти древние строки:

«Здесь, в мире земном, слава – жизни продленье,
А в мире ином слава – к свету стремленье».

Обет исполняя достойный и правый,
Я серьги и панцирь отдам ради славы,

А если я в битве погибну кровавой,
То, с жизнью расставшись, останусь со славой.

Детей, стариков и жрецов ограждая,
Щажу оробевших в сраженье всегда я,

Тем самым я славы достигну по праву:
Ведь жизнью готов заплатить я за славу.

Поэтому Индре явлю свою милость,
Чтоб слава моя в трех мирах утвердилась!»

А Сурья: «Карна, мощнорукий и смелый,
Ни детям, ни женам дурное не делай.

Прославиться люди хотят во вселенной,
При этом не жертвуя жизнью бесценной.

А ты? Платой жизни за славу ты платишь,
Однако и славу и жизнь ты утратишь!

Живое живет для живого на свете, –
И мать, и отец, и супруга, и дети.

Для жизни нужна властелинам отвага,
Лишь в жизни, о бык средь людей, наше благо!

Живые нуждаются в славе с хвалою, –
Что делать со славою ставшим золою?

Услышат ли мертвые голос хвалебный?
Ужели усопшим гирлянды потребны?

Я знаю, ты предан мне, муж крепкостанный,
Поэтому стал я твоею охраной,

Но если пришел я, тебе помогая, –
Причина для этого есть и другая.

Во мне она скрыта, и что ни твори ты,
А тайны бессмертных от смертных сокрыты.

Поэтому я умолкаю. Однако
Со временем тайну исторгну из мрака.

Я вновь говорю, отправляясь в дорогу:
Серег не давай громоносному богу!

Серьгами блистаешь ты, воин суровый,
Как месяц в созвездии Ви́шакхи новый.

Не мертвому слава нужна, а живому:
Серег не давай Сопричастному Грому!

Придет к тебе бог с громовою стрелою, –
Встречай его лестью, почтеньем, хвалою,

Дай всё, украшая учтивостью речи, –
Но только не серьги, не серьги при встрече!

Пойми: совладаешь с любыми врагами,
Пока обладаешь такими серьгами.

Пусть Индра для Арджуны станет стрелою, –
Не справится Арджуна грозный с тобою.

Тогда только Арджуну в прах ты повергнешь,
Когда домогательства Индры отвергнешь».

Карна: «Я привержен тебе, всеблагому,
О Жарколучистый, – тебе, не другому!

Дороже ты мне, чем сыны и супруга,
Чем сам я, чем родича близость и друга!

А к преданным люди с великой душою
Относятся с лаской, с любовью большою.

Вот истина: к прочим богам равнодушен,
Тебе лишь я предан, тебе лишь послушен!

Но, снова и снова склонясь пред тобою,
К тебе обращаюсь, о Светлый, с мольбою:

Не смерти страшусь, а боюсь я обмана,
А смерть ради жизни жреца мне желанна.

А если сказал ты об Арджуне слово,
То горя не должен ты знать никакого:

Ты видишь, как славно мечом я владею, –
Врага без серег победить я сумею!

Обету позволь же мне следовать строго:
Отказом не встречу могучего бога».

«Коль серьги, – сказал Обладающий Светом, –
Отдашь, то условье поставишь при этом:

«Вручи мне копье, чтоб враги оробели,
Копье, что без промаха движется к цели,

Тогда-то, о Тысячи Жертв Приносящий,
Я дам тебе серьги и панцирь блестящий!»

Есть в этом условье надежда и разум:
Копьем, что подарено Тысячеглазым {20} 20 Тысячеглазый – эпитет бога Индры. ,

Врагов сокрушишь, проявляя геройство.
Известно копья драгоценное свойство:

К бойцу не вернется обратно, доколе
Всех недругов не уничтожит на поле!»

Сказав, он сокрылся, великолучистый,
А утром, пред Солнцем, с молитвою чистой

Склонившись, с любовью и верой во взоре,
Поведал Карна о ночном разговоре.

И бог, что всегда лучезарен и светел, –
«Воистину так», – улыбаясь, ответил.

Узнав, что в словах о копье нет обмана,
Стал думать Карна о копье постоянно,

Стал думать о встрече с царем над богами,
Хотя и пришлось бы расстаться с серьгами…

Но тайну какую, одетый лазурью,
Сокрыл от Карны Озаряющий Сурья?

Да скажет мудрец: этот панцирь – откуда?
Откуда те серьги, таящие чудо?

И что утаил Обладающий Светом?
Правдивую повесть расскажем об этом.

К царю Кунтибхóдже явился когда-то
Высокого роста, прямой, бородатый,

С косой заплетенною брахман суровый,
Могучий сложением, желто-медовый,

Готовый на подвиг, исполненный рвенья,
Со взором, в котором – огонь откровенья.

«О добрый, – сказал сей источник сиянья, –
В жилище твоем я прошу подаянья.