А. Усович - Пепел и пыль. История о храбрых воинах и принятых ими решениях, которые влекут за собой самые неожиданные последствия

В голове эхом звучат её слова: «Не было никакой аварии».

Не было.

Но что тогда, чёрт возьми, я только что видела?

***

Ночью мне не уснуть, и не помогает даже присутствие Дани, который развалился сейчас на моей кровати поверх одеяла и храпит лицом в подушку вот уже минут сорок. Я закрываю глаза и вижу аварию, которая казалась такой реальной, хотя кроме меня, похоже, её никто не видел. И это странно. Ведь могу поклясться, что слышала звук лопающегося стекла, скрежет металла, скрип тормозов…

Я не сошла с ума. Я в порядке.

Сажусь в кровати и несколько минут просто слушаю. Мама легла спать ещё в одиннадцать, и сейчас, наверное, видит уже десятый по счёту сон, поэтому из звуков во всей квартире только тиканье настенных часов, сопение брата и моё дыхание: немного сбивчивое и отрывистое, будто секунду назад я закончила десятиминутку на беговой дорожке.

Скидываю с ног одеяло и подтягиваю колени к груди, обхватываю их руками. Часами ранее ни одна поисковая система в интернете не смогла выдать мне ничего обнадёживающего по запросу «что, если я вижу то, чего другие не видят?».

Я не сошла с ума. Я в порядке.

Но в чём же тогда дело?

Хватаю мобильный телефон с прикроватной тумбочки и провожу по экрану для разблокировки. До подъёма в школу остаётся четыре часа и семь минут. Выспаться уже точно не удастся, поэтому слезаю с кровати, осторожно выскальзываю из комнаты и иду в ванную, чтобы умыться и окончательно отогнать даже малейшие намёки на сон. Вытерев лицо полотенцем, я поднимаю глаза на зеркало, висящее над раковиной. Оттуда на меня смотрит серая тень из прошлого; похожая усталость сопровождала меня бессонными ночами после смерти лучшего друга. Закрыть глаза и провалиться в дрёму тогда было для меня настоящей роскошью.

Прежде чем выйти из ванной комнаты, прислушиваюсь, не проснулись ли мама или Даня от шума воды. Поначалу мне кажется, что я слышу голоса, но тут же отгоняю эту мысль прочь вместе с воспоминанием о дневной аварии.

Точнее, об её отсутствии.

Однако стоит мне только открыть дверь, как я осознаю, что рано записала себя в параноики: кто-то и правда разговаривает, причём на повышенных тонах. Голоса мне незнакомы. И самое страшное, что доносятся они из моей комнаты.

Почему в квартире, где живут две женщины и парень-астматик, нет оружия? Наверное потому, что об этом всегда задумываешься лишь тогда, когда в этой самой квартире появляется кто-то чужой. Но у нас и красть-то нечего, что могло их заинтересовать?

Нужно что-то делать, причём срочно. У меня есть два варианта: либо попробовать проскочить мимо своей комнаты и разбудить маму, либо попытаться самой справиться с проблемой. Если окажется, что голоса привиделись мне, как и авария, и я подниму шум зря, то оставшееся время ночи мама будет выносить мне мозг, а это – непозволительная роскошь. Поэтому я решаю сначала убедиться в том, что это всё мне не мерещится.

Выскальзываю из ванной, прижимаюсь спиной к стене и двигаюсь вдоль неё до тех пор, пока между мной и дверным проёмом, ведущим в комнату, остаётся не больше четверти метра.

– Ерунда какая-то, – заявляет низкий голос с хрипотцой. Он принадлежит парню или даже мужчине. – Давай свет включим, ничего не видно же!

– Ты серьёзно? – второй голос тоже принадлежит парню, но он более высокий и приятный на слух. – Может, ещё развесим шарики и быстренько нарисуем плакат: «Поздравляем! Ты не такая как все!»?

– Напомни мне, почему я с тобой, таким нытиком, вообще дружу? – вздыхает первый.

– Я не нытик.

– Хорошо, нытик. Тогда давай откроем портал, чтобы свет из штаба хоть немного осветил комнату.

– Давай.

Голоса замолкают. Я слышу шаги, затем какой-то шелест. Ещё спустя некоторое время – скрип.

– Бен, тише!

– Я стараюсь. Она же раньше не скрипела никогда!

Снова скрип, только в этот раз чуть дольше и ещё противнее. Я передёргиваю плечами.

– Бен! – призывает высокий голос.

– Пытаюсь! – отзывается низкий.

В ответ не поступает ничего, кроме шумного выдоха. В квартире снова повисает тишина. Я накрываю рот ладонью, чтобы случайно не выдать себя раньше времени, когда мою комнату наполняет непонятно откуда взявшийся жёлтый свет.

– Нараспашку не открывай, – говорит высокий голос. – Не хватало нам ещё свидетелей.

Свидетелей. Они собираются меня убить.

Значит ли это, что они уже расправились с Даней?

Я с трудом сглатываю. На размышления времени почти не осталось: прошмыгнуть в мамину комнату незамеченной я теперь не смогу, да и позвонить в полицию тоже – телефон остался на прикроватной тумбочке. Вглядываюсь в полумрак коридора и замечаю висящий у входа металлический рожок для обуви. Конечно, оружием это не назвать, но в моей ситуации выбирать не приходится. Я хватаю его, крепко сжимаю и завожу руки назад.

Стоит ли считать до пяти, прежде чем хочешь атаковать грабителей?

– Слушай, чего-то она долго, – произносит низкий голос. – Может, утопилась?

Высокий голос издаёт короткий смешок в ответ, и я принимаю это за знак – в прыжке я оказываюсь на пороге собственной комнаты и, размахивая рожком для обуви, начинаю кричать, что есть мочи:

– ПОШЛИ ПРОЧЬ! Я СЕЙЧАС ПОЛИЦИЮ ВЫЗОВУ!

Первое, что заставляет меня перестать размахивать рожком перед лицом – это огромная овальная дверь в стене напротив моей кровати. Некоторое время я просто пялюсь на неё и на свет, льющийся из небольшой щели, не в состоянии пошевелиться.

– Она чокнутая, – сообщает низкий голос. – Повезло же!

Я, будто в замедленной съёмке, поднимаю свободную от рожка руку и шарю ей по стене в поисках выключателя. Когда раздаётся характерный щелчок, и в комнате становится ещё светлее, я наконец различаю своих «грабителей», и лишь не до конца ушедший страх не позволяет мне прыснуть: эти двое едва ли старше меня.

– Привет! – радостно произносит тот из них, что повыше.

Обладатель приятного голоса. Он улыбается. Смахивает со лба курчавую чёлку. Парень такой же долговязый, как мой Даниил.

Даня! Я кидаюсь к брату. Он лежит на кровати всё в той же позе: лицом в подушку, подложив руки под живот. Его плечи опускаются и поднимаются в такт спокойному дыханию.

Живой – это хорошо. Но как он ещё не проснулся от шума и света?

– Эй! Ты глухая, что ли? – произносит грубый голос.

Я оборачиваюсь. Второй парень, низкорослый и крепкий. В отличие от своего друга, юноша не выглядит добрым или хотя бы располагающим к себе. У него тяжёлый квадратный подбородок, коротко подстриженные светло-русые волосы. Нахмуренный лоб пересекают глубокие морщины. Кажется, парень чем-то недоволен. Но больше всего меня напрягает его одежда в цветах камуфляжа: тёмно-зелёная брезентовая куртка, коричневая футболка, болотного цвета штаны и массивные военные ботинки в тон футболке.