Инна Фидянина-Зубкова - Не бывать богатырям бобылям. Былины от Инны

Направо – лес, налево – дол,
рядом серый волк прошёл.
Промахнулась стрела,
угодила в зад оленя,
а рога на тебя мигренью.
Плюнул, устал, до хаты поплёлся.

Лес стоит, не шелохнётся,
берёза шуршит и осина,
леший куда-то сгинул.
А дома ждёт домовой,
кашу варит, и как постовой,
в окно выставился и смотрит.

«Не хочу идти домой,
пусть нечисть сдохнет!» —
развернулся богатырь и в горы!
А под горами ссоры
птиц и зверья лесного.

«Мне б чего нибудь неземного, —
вдаль глядя, подумал
и как полоумный,
поскакал на кобыле до неба. —
Вот, там я ещё не был!»

Доскакал до Луны, там сухо
и большущая серая скука,
машут Печали вдали:
– Бога-бога-богатыри…

Осерчал богатырешко крепко:
«Ну посадят меня, чи репку,
в пыль неземную
печали эти, не забалуешь!» —
натянул поводья и к Земле,
долетел да уселся на мне.

* * *
Теперь я сижу и пишу:
богатырь к богатырю —
очередная пьеса.
Это кому-нибудь интересно?

Нет! Брошу я род людской, кину
и далече куда-нибудь двину
на святую звезду Андромеду,
там стихами поеду,
поплыву по умам, по душам.

И там мне ответят: – Скучно,
скучно, Зубкова, молчи,
тихонечко сказки пиши
про русалок и воинов диких,
ну а если про власть напишешь,
не видать тебе белого свету,
посадят, как репку эту!

Пойдём, богатырь, нас нет тут,
мы стёрты, забыты, задеты
тобой и мною их чувства
о князьях, королях и капусте.

Заблудился богатырь – не вылезти!
Плутал день, плутал два – не выползти.
Вдруг в огромную яму провалился,
а как на ножки встал, так открестился
от него мир прошлый да пропащий.

Будущее стеной встало: «Здравствуй,
проходи, посмотри на наше лихо,
только это, веди себя тихо.»

Отряхнулся богатырь и в путь пустился,
на машины, на дома глядел, дивился
как одеты странно горожане:
каждого глазами провожает.

«Почему же на меня никто не смотрит,
по другому я одет, походно?» —
удивляется детина богатырска,
а от вони уж не дышит носопырка!

И не знал богатырь, не ведал,
что он «дурак-театрал» пообедал
и с кафе идёт в свою театру», —
так прохожие думали. Обратно
захотелось в прошлое вояке,
страшно ему стало, чуть не плакал.

Машины, дома, вертолёты,
ни изб, ни коней, ни пехоты!
Лишь одна бабуля рот раскрыла:
– Чи Иван? А я тебя забыла!

Плюнул богатырь и провалился,
белый свет в глазищах обострился,
засосало воеводушку куда-то.

Родные его рыскали по хатам,
не найдя, вздохнули облегчённо:
«Кончился век богатырский, почёстным
пирам даёшь начало!»

Только жалобно Настасья кричала.
Да кто ж её, Настасью, будет слушать?
Народ брагу пил, мёд кушал.

Вдаль глядящими глазами,
внутрь сидящими сердцами,
смотрят богатыри в небо.
Что там, враг или стебель
колыхнулся от ветра?

А вокруг бед то:
беда налево, беда направо,
беда позади, из-под ног и прямо,
от потравы подохли кони
(вражина шпионит).

«Сила, сила, сила,
сила така не всесильна!
Был бы я выше ростом,
как башня матросска,
тогда я б над врагами склонился
и как мух прихлопнул, не поленился!
Вот тогда бы я был, как Батый!»
(слух такой о Батые ходил)

*
Хорошо что ты не Батый, сынок,
хорошо что ты богатырь и смог
за родную мать постоять!
И отец гордится: «Сына не взять!»

А на небе туча-предтеча.
Слушали б вы мои речи
и на врага шли смело!
А я подвиги ваши набело
новой краскою перекрашу.
Знай, что ли, наших.

«Вы направо, воины, не ходите,
там лес плохой,
леший и водяной.
Прямо тоже не суйтесь,
там самый шумный
монгол кочует,
ваш дух уж чует!
Езжайте, братцы, налево,
там жёны верны,
дворы и хаты,
коровы, козы, ребята.»

Задумались бравые:
– Мож, каменюга и правая?
Налево, оно вернее.
Направо – смерть виднеет.
Видать, одна нам дорога – прямо!

«Ух, Иваны упрямы! —
пыхтит булыжник
(а кони пыжат,
летят вперёд)
Монгол вас враз приберёт!»

Но кто монгола боялся,
тот дома всегда оставался.
А наши привыкли пужаться
лишь лешего с водяным. Да, братцы?

Ой, богатырь суздальский,
ой да, сокол ты ясный!

«Не сокол, а медведь.»

Да всё равно. Не напрасно
ездил ты на охоту,
вон «языка» какого славного справил!

«Сдохнет, пока до дому доставит.»

А сдохнет, так за другим отправят
и на пир почёстный посадят!

«Вина нажрётся, никуда не поедет.»

Ну водою окатят
и на кобылу посадят.

«Да не кобыла это, а конь.»

А ты что, рассматривал?
Ничего, яичко по голове покатают —
порчу снимут, отправят
в поход далёкий!

«Во лес глубокий
к Соловью разбойнику прямо.»

Ай, с Соловьями
привыкли мы расправляться:
в прошлом году столько
их наловили силками!
Королей не хватило,
которым их продавали,
чтоб во дворцах пели трели.

«Что-то мы с тобой не туда залетели.»

Ах, да!
Ой да, богатырь ты суздальский,
да сколько ж в те силы!

«Да уж, красивый,
смотри и тебя под себя подомнёт.»

Ну и пущай себе подомнёт:
подправит плохонький род.

Илья Муромец – большой богатырь,
его боится сам хан Батый,
его пугается вся округа,
дети, родня, подруга
и даже любима жена.
Вот такой у нас Илья,
он весь в походах,
он в воеводах
над всеми богатырями,
у него папа с мамой
живут в почёте.

«А батя Илюшеньку ещё и сечёте.»

Илья Муромец – богатырь видный.