Егор Колотвин - Тело упыря

Мать тем временем, словно тряпичная кукла, свалилась с кровати. Шея растянулась, и Евгений увидел большую рваную рану, из которой сочилась кровь.

– Женя, – шепнула она, протягивая руку.

«Бежать, бежать, бежать», – кричал голос в голове, единственный голос, который он слышал. Евгений смотрел на мать, но не видел её.

Слабый сквозняк коснулся лица, и он тут же вспомнил про окно. Свет луны, проскальзывающий через раму, словно указывал на спасение. Юноша моментально вскочил на ноги и, не видя ничего, кроме окна, перепрыгнул через тянущуюся к нему мать и вылетел на улицу. Вслед раздался голос отца:

– Женя!

Евгений бежал вокруг дома, по клумбе, ломая кусты с розами, через несколько грядок к калитке. Рука с яростным звоном дернула щеколду, и юноша вылетел на улицу. Страх дышал в затылок. Он бежал и кричал, несся, сам не зная куда, совсем позабыв, где остальные дома, не видя их огней. Юноша мчался по дороге, слыша лишь оглушительные удары сердца в ушах. Он задыхался, но как только набирал достаточно воздуха, выдавал отчаянный крик. Чувство, что существо вот-вот нагонит, так сильно вцепилось в испуганный разум, что он ни на секунду не позволял себе сбавить скорость. Евгений даже не знал, гонятся ли за ним, но не оборачивался, боясь увидеть, что мертвец где-то позади, бежит за ним или стоит и смотрит вслед.

Так он бежал несколько минут, растянувшиеся в вечность. Парень миновал поле и оказался на кладбище среди исполинских и шумных сосен.

Он схватился за ближайшее дерево и с болью в груди вдохнул. Легкие чуть ли не ломали ребра, Женя чувствовал, как каждый удар сердца сжимает виски и бьет по ушам, как по барабану. Юноша даже не понимал, где находится. В ужасе оглядывался, боясь увидеть хоть что-нибудь живое.

«Убежал… Убежал… Я далеко… Он сюда не придет», – думал Евгений, но нутром ощущая, что безопаснее не стало. Чувство, словно за ним наблюдают, не отпускало и крепко держало охваченного страхом юношу.

Испуганный взгляд пробежался по сгнившим крестам и покосившимся памятникам, но парень так и не понял, куда попал. Словно в лихорадке он озирался по сторонам, продолжая жадно глотать воздух. Руки так вцепились в сосну, словно она была его оружием и защитой.

«Боже…», – до Евгения только-только стало доходить, куда его привели ноги. Всюду перед глазами появлялись могилы. От нахлынувшего отчаяния юноша заскулил. Слезы полились из глаз, и он вдруг почувствовал себя таким обессиленным, что готов был сдаться, сесть под сосной и ждать, что будет.

Где-то жутко провизжал филин. Евгений затаился, вслушиваясь в шум ветвей и поскрипывание крестов. Он весь превратился в слух, даже дыхание замерло, но только испуганное сердце продолжало стучать по вискам.

Что-то коснулось его плеча. Евгений лениво, словно обреченный, обернулся, уже зная, что его там ждало. Перед ним застыло лицо Андрея, улыбающееся акульей улыбкой. Темные глаза смотрели весело.

Ноги Евгения побежали раньше, чем он повернул голову. Ботинок зацепился о корень, торчащий над землей, и юноша полетел вперед, прямо на оградку. Острая пика вошла в горло, пронзив насквозь, и вышла сзади у самого затылка. Женя издал клокочущий звук, широко раскрыв глаза, и через пару секунд провалился во тьму.

Ужасное и тяжелое воспоминание поразило его словно ночной кошмар, после которого вздрагиваешь и просыпаешься весь в поту. Но только Евгений знал, что он не проснулся, а кошмар продолжается, ибо все это не было сном. Или все же сон?

Задыхаясь от пережитых воспоминаний, юноша уцепился за эту идею, пытаясь убедить себя, что это лишь кошмар, а самого продолжала бить дрожь. На какую-то долю секунды ему и вправду показалось, что это был сон, и даже стало легче.

«Кошмар… небылицы», – думал он, застрявший по плечи в собственной могиле, и потянулся к вороту рубашки, сильно сдавившему горло. Пальцы коснулись толстого рубца на коже. Евгений замер, предчувствуя кончину своей надежды. Дрожащие пальцы ощупали грубый, стянутый нитками шов от кадыка до подбородка. В памяти вновь возникло последнее воспоминание – падение на пику и провал в темноту.

Схватившись за затылок, он нашел такой же рубец сзади и заскулил. Призрачная надежда на то, что это был кошмар, снящийся ему в гробу из-за недостатка кислорода, растаяла как туман. Жуткая правда вновь, но уже сильнее, так как она осознавалась Евгением, обрушилась на него и он, широко раскрыв глаза, схватился за голову.

– Что я наделал? – прохрипел парень и начал из всех сил извиваться, стараясь выбраться из земли.

Как только ему это удалось, он сразу же побежал прочь с кладбища, да так быстро, что снес оградку вокруг своей могилы и сбил коленом памятник, даже не почувствовав удара. Отчасти потому, что не было в мыслях ничего кроме трагедии, которую он допустил. Юноша мчался домой, даже не понимая, зачем. Просто от страха, от истерии, охватившей в тот момент, от ощущения, что по его вине случилось что-то непоправимое.

Он спрашивал себя о том, что надеялся там увидеть. Может, стоило бежать к участковому и рассказать обо всем случившемся? О могиле и Андрее, о том, как его закапали заживо? Но, несмотря на мысли, что задерживались в его сознании не дольше чем на мгновение, он продолжал бежать. Нужно было домой. Не для того, чтобы спасти кого-то, где-то в душе он догадывался, что спасать уже некого, но ему было нужно увидеть. Нужно было и все.

Деревья мелькали мимо, а позади юноши росли клубы пыли, поднимаемые ногами. Он и не замечал, как быстро бежал. Не заметил и того, что больше не задыхался, а сердце не рвало грудную клетку, желая выбраться наружу. В голове не было ничего, кроме какой-то смутной, неосознанной надежды на то, что кто-то еще жив.

Он остановился у зеленой деревянной калитки. Догнавшая юношу пыль, захлестнула его по пояс и, просачиваясь сквозь дощечки, прошла внутрь.

Евгений сразу увидел открытую нараспашку дверь дома. Та слегка покачивалась на ржавых петлях и ритмично ударялась о стену. Юноша перекинул руку через калитку и отпер щеколду.

Стоило ему ступить шаг, как рядом в сарае раздалось иступленное мычание коровы. Тут же послышалась тяжелая поступь копыт, а за ней и мощные удары в деревянную стену возле юноши, словно обезумевшее животное хотело выбраться.

Евгений с испугу отпрянул прочь, как вдруг в курятнике взбесились куры. Их удары об стены и кудахтанье звучали так громко, что юноша схватился за голову и скорее побежал в дом, как вдруг, у самого порога спохватился и замер, вцепившись отросшими когтями в дверной проем. Парень остановился так резко, словно перед ним была оживленная трасса, а он только что чуть не угодил под тяжелую фуру.

Евгений так и застыл, глядя в коридор дома и не понимая, что его остановило. Он попытался войти, но снова не смог. Не смог не потому, что перед ним возник какой-то невидимый барьер, об который он стукался головой, а по какой-то неясной ему самому психологической установке. Все это казалось настолько абсурдным и бредовым, но в тоже время имеющим над ним власть, что ему стало страшно, не сошел ли он с ума. Евгений мысленно обратился к ноге, заставляя ту переступить порог, но она не подчинилась. Не потому что отказала, а потому, что разум не позволил ей войти. Также осознанно и по его воле, словно ему предстояло засунуть ее в медвежий капкан.