Валерий Вайнин - Легенда о Рыжем герцоге

– Нет-нет, – горбун протестующее вскинул руку. – Мне надо поразмыслить до утра.

– Бросьте, сэр Вильям! Почему бы нам не уладить дела теперь же?

– Потерпите до завтра, сэр. – В голосе горбуна прозвучала непреклонность. – Замок ведь не сбежит.

Герцог приоткрыл рот, подумал… и расхохотался.

– Ну, вы и сказанули: не сбежит! Это про замок-то! Будто про собаку на привязи!

Барон тоже рассмеялся и, взглянув на сэра Вильяма, украдкой покрутил пальцем возле виска. Горбун ответил ему едва заметной улыбкой. И любезно предложил:

– Не хотите ли закусить, милорд?

– Благодарю. Я неплохо закусил в трактире. Ну и порядки стали в Рэдлвуде. Какие-то оборванцы хотели отнять у меня деньги и даже говорили дерзости. Всех их тут надо перевешать.

Чуть склонив голову на бок, горбун с любопытством посмотрел на герцога.

– Нельзя ли узнать, сэр, где именно это произошло?

– Где именно? Гм… Фредди! Как назывался тот вертеп?

Слуга почтительно приблизился.

– «Гусиная печень», ваша милость. А тех оборванцев, если позволено мне будет напомнить, называли ребятами какого-то Длиннорукого Клема.

– Два черпака в ослиную глотку! – Барон даже кубок оставил. – Сколько людей с вами было, сэр?

Герцог высокомерно вздернул подбородок.

– Я сам. И вон – Фредди.

– Это значит, сэр, что ваш ангел-хранитель не дремал.

Герцог презрительно оттопырил нижнюю губу.

– Благородный лорд и в одиночку рассеет любую толпу этого сброда, – назидательно проговорил он. – Стало быть, сэр Вильям, сейчас вы – ни в какую? А то взяли бы задаток – и баста!

– Потерпите, милорд, до утра. Согласитесь, срок не велик. Я дам вам определенный ответ.

Вздохнув, герцог низко надвинул на лоб шляпу.

– Ладно, сэр Вильям. Завтра я у вас буду. И не сойду с места, пока не заполучу Блюкастл. – Широким шагом он направился к дверям. Но вдруг развернулся, подошел к столу и, взяв кусок холодной баранины, с жадностью вонзил в него зубы. – Приятных сновидений, рыцари! – прошамкал он набитым ртом, и в дверях мелькнул его победно развевающийся плащ.

А седовласый слуга, будто случайно, замешкался на выходе. Сэр Вильям поманил его пальцем.

– Вот что, приятель… Еще вчера ты пришелся мне по душе. – Он опустил золотой в ладонь старика. – Угождай своему господину, глаз с него не спускай. И забегай иногда ко мне за дружеским советом.

Мгновение горбун и старик пристально смотрели друг на друга.

– Я буду очень стараться, ваша милость, – сказал слуга, поклонившись. И с кошачьим проворством выскользнул за дверь.

– Ах, шельма! – глядя ему вслед, пробормотал барон.

– Для этакого богатого сиятельного дурня, – усмехнулся горбун, – всегда отыщется слуга-негодяй.

– А как же Блюкастл, Вилли? Ведь сэр Роджер…

– Оставьте, Пит! Заладили, как попугай: сэр Роджер, сэр Роджер! Я ничего еще не решил. Хотя, впрочем, свою выгоду упускать не намерен.

Пилсборн обиженно засопел и в сердцах хлебнул прямо из кувшина. Кося на барона внимательным черным глазом, горбун неторопливо прохаживался по зале.

Х Х Х

Отложив тетрадь, мистер Пайнсон налил себе коньяку и выпил. Затем он собрался было продолжить чтение, но, услышав многозначительное покашливание гостя, распахнул свои голубые глаза. Сэмюэль Бэрбидж не без интереса поглядывал на бутылку.

– О Господи, мистер Бэрбидж! – воскликнул нотариус, поспешно наполнив рюмку писателя. – Сам не знаю, что со мной происходит.

– Два черпака в ослиную глотку! – С комичной торжественностью писатель поднял рюмку. Осушив ее, он встал и подбросил в камин полено. – А разъясните-ка вы мне, милейший мистер Пайнсон, в какую же это эпоху произрастают ваши бароны, горбуны и разбойники?

– Ну, с большой точностью определить, конечно, нелегко…

– Хоть приблизительно.

– Приблизительно… это происходит в эпоху рыцарских турниров и крестовых походов.

Для Сэмюэля Бэрбиджа это было уже чересчур. Он подозрительно посмотрел на чудаковатого нотариуса, но честные глаза последнего исключали намек на розыгрыш.

– Ясно, – вздохнул писатель. – Время весьма размыто. Зато обвинения во всевозможных анахронизмах отпадают как бы сами собой.

– Вы, кажется, меня осуждаете? – Задетый за живое, Пайнсон взволнованно поглаживал свою кактусообразную лысину. – За что, сэр? Ведь в легендах точные приметы времени утрачиваются. Да они, по сути, вовсе и не обязательны.

– Вы полагаете? – с безупречной вежливостью поинтересовался Бэрбидж.

– О Господи! Но ведь все это не я придумал! То есть… не все придумал я. Ведь записи-то, – нотариус ткнул пальцем в сторону портрета, – записи-то он оставил!

Взгляд Бэрбиджа невольно задержался на портрете. От прихотливой пляски каминного пламени величественный старец сурово насупился и, казалось, готов был треснуть кулаком по золоченой раме: «Это я оставил записи! Черт побери, я!» Улыбнувшись своей фантазии, писатель прикрыл глаза ладонью.

– Продолжим, коллега. Ваш последний довод сразил меня наповал.

– То-то же, мистер Бэрбидж, – улыбнулся в ответ нотариус, беря в руки тетрадь в клеенчатом переплете.

Джо бодрился из последних силенок: «Эх, двинуть бы их палкой, они б сразу!.. Все из-за тебя, Нэнси! Зачем ты выкинула мою дубинку?!» Но от побоев и утомления мальчик плелся, что ни шаг спотыкаясь. Пришлось Стэну взять его на руки. А Том, тихонько насвистывая, шагал рядом, старенькая лютня привычно похлопывала его по спине. Когда Стэнли уставал нести мальчика, его брал на руки глимен. Так они подменяли друг друга. Месяц освещал знакомую лесную тропинку, и Нэнси беспокойно подгоняла: «Пошевеливайся, Стэн! Мать там небось уже все глаза проглядела!»

У Стэнли и Нэнси, как узнал по дороге Том, осенью свадьба. Сегодня, на свое злосчастье, они ходили в Рэдлвуд продавать корову. Джо, братишка Нэнси, само собой, увязался с ними. Мать сперва ни по чем не хотела его отпускать, но Стэн всегда умеет ее уговорить. Корову продали удачно, даже поели сластей на радостях. И дернул же их черт забраться в этот трактир! У Нэнси с первого взгляда не лежала к нему душа. Но коль ее жениху засядет что в башку – колом не вышибешь! «Ладно хоть деньги целы», – посмеивался Стэн и для пущей уверенности ощупывал свой карман.

Мать, конечно же, не спала. Она ждала их, стоя на крыльце. И фигурка маленькой женщины в серебристом от лунного света платке так напугала Стэна, что он невольно попятился. «Ну-ка! – толкнула его Нэнси. – Заговори-ка ей теперь зубы!» – «А не повернуть ли нам обратно?» – усмехнулся незадачливый жених и крикнул бодрым голосом:

– Вот и мы, тетушка Мэри! – Он опустил на землю мальчика. – Ох и погуляли же мы!

– Молодцы, – холодно отозвалась женщина.