Ина Близнецова - Олимпийцы. Одиссей. Цикл стихов

Загадка всегда нова и всегда одна.
Слышишь: «кто ты?», дошедши до очередной черты.
Разгадаешь загадку смерти – умрёт она.
Ну, а если не разгадаешь, понятно, ты.

Кто, – спросила, – который? (Кто есть человек? Кто ты?)
Усмехнулась ответу. Но уж вывод нелеп:
на орлиных крылах вошла в пике с высоты
и – разбилась?! Бедняга Эдип и тогда был слеп…

А старший твой брат пески стережёт да ветер,
да надпись (мир наш белыми нитками шит)
в тени от львиной груди: «утро – полдень – вечер» 12 12 Надпись на стеле меж лап: «Kheperi – Re – Atum». .
О мраке нет речи – день в его лапах лежит…

Застань нас тоже врасплох, мы то же ответим
(жизнь рвётся на «до» – и вот, да как по ножу). —
«Кто утром на четырёх… а днём… вечор…» Демон с этим!
Кто ты ?! – И плечами пожав: «Ну, дай покажу».

Губителя в cпасителе признать
натурой оборотною, второю:
волки твою оберегали мать,
и говорят, родить тебя с сестрою
волчицей обернулась. Так в крови
и у тебя, как в мире испокони —
что нимфа (там, Кирена) – для любви,
лань – впиться в горло, обе – для погони.

На ветру золотом
что соблазнов для чуткого слуха!
Вроде, лань, а не то…
Ухмыльнётся от уха до уха
он пропахшим амброзией ртом
в воздержании долгом:
кроме жертвы, не видит ли кто?
Грянет оземь – и волком.

Дочь отмстится отцу,
и взвоет о мести другая 15 15 Ифигения, дочь Агамемнона и Клитемнестры, была принесена в жертву Артемиде отцом и отомщена матерью. Отмщения за отца жаждала Электра. .
Царь Ликейский, к лицу
быть надеждою двум, потакая

не о мире мольбе. —
Где для полного спектра
Клитемнестра молилась тебе,
и тебе же – Электра 16 16 Клитемнестра, встревоженная вещим сном, молила отвести беду. Электра – о её гибели. .

По мере сил, не меряных никем,
но сам-то точно знаешь: не безмерных —
ты держишь мир – и молнии в руке,
твоё отличье от других бессмертных.

Мир был в тебе, мир был тобой, был – ты.
И ты узнал, чего б не знал иначе:
его границы, рамки и болты —
и что за ним, что он от глаза прячет.

То и шепнёшь себе наедине,
что молния, что грозное оружье —
лишь видимая трещина в стене,
не будь их, мир бы умер от удушья.

Ты был один вовне – и вот, внутри,
когда томишься, и бессмертьем даже —
позвав грозу, на молнию смотри.
Верней, не на, а сквозь неё – на дальше.

Стоишь. – И я могу дышать,
бродить, глядеть, любить другие
деревья. (Тополь. Хороша
берёза, если ностальгия).

Стоишь. – И в мире есть простор
и мощь, спокойная, как старость,
и старых листьев вещий спор:
что всё прошло. – Что всё осталось!

Ты щедр, и даже щедр, любя, —
Поллукс и Кастор оба – звёзды 18 18 Братья-близнецы Диоскуры. Отец Кастора – Тиндарей, супруг Леды а отец Полидевка – Зевс. Полидевк поделился бессмертием с братом, и один стал утренней, другой – вечерней звездой. .
Но и зато кто бы тебя
отверг? – Поди отвергни воздух…

Двойчаткой желудей даришь,
хоть нам не по сезону вроде…
И ты со мною говоришь,
и говоришь: «Весна приходит».

Над головой моей простёр крыла,
взлетев с реки, держа в когтях добычу.
И рыбина серебряной была,
и солнце с ней творило свой обычай.

А я, цепляясь за восторг смотреть,
смотрела не дыша и понимала,
что воздух не стихия – просто смерть.
Что с ней она мальком ещё играла,

вприпрыжку в стайке по волнам летя,
вся – заглянуть за грань – а что там? – рвенье!
И вот, в орлиных вознесясь когтях
и знает, и сияет на мгновенье.

– Что твой орёл, азарт игры любя,
всё ж должен жить. И он похитил это
сверкающее чудо для себя,
как для тебя когда-то Ганимеда.

Предвечным богам и смертным – всем
судьбы затеи странны:
на то Галатею любил Полифем,
чтоб Акид не знал седины.

Когда его погребла скала,
и ал-ручеек побежал —
для милого сделала, что смогла,
и сделала: богом стал!

Но богу реки с голубым лицом
Конец ознакомительного фрагмента.