Паола Волкова - Лекции по искусству профессора Паолы Волковой. Книга 2

Дальше идет развитие темы быка. Что такое бык у Пикассо вы знаете. Без него, как говориться, дорогого, не обходится просто ничего. И эти тарелки, как история корриды. Начинается с этой тарелки и постепенно переходит в развитие отношений с быком. Постепенно открывается тема судьбы, смерти и ухода с возвращением. То есть начал с того, что на дне, кисточкой был втиснут бык – белое на белом, а последнюю превратил в очень объемное, перспективное изображение с глубокой перспективой.

Он заполнил блюдо так, что оно превратилось в трибуны с пестрой толпой и вам начинает казаться, что это движущаяся масса, а центральная часть заполнена всеми элементами корриды. Это – история корриды на тарелках. Вы видите пикадоров на лошадях, быка… Абсолютно все! Там было больше 20-ти тарелок. Возвращаясь к первому изображению, я хочу сказать, что он показал на ней – вот я вам только что китайцев читала, считайте, что это вот-вот из дао выпадет. Белое в белом – воспоминание о чем-то главном, о знаке в бессознательности, вдавленном навсегда. Это тема быка, как первооснова, как первопамять, как некий знак, навсегда связанный с этой древней хтоникой. Боже мой! Не подтвердить, ни опровергнуть мы не можем ничего. Но как это корреспондируется с тем, что мы понимаем, знаем и догадываемся. А поскольку он был гениален, то эта историческая дуга, которая проходит отсюда к традиции, ставшей фольклорной традицией народа и до того, как она превратилась в гениальную форму гением испанского сознания.

Ну, а как вам нравится испанка?

И локоны такие черные, и глазищи. А талия? А кофточка с узенькими рукавчиками, а ярусные юбки? А эти платки, которые они вот тут завязывают? А монисты? Вот, ребята, как дела обстоят, а вовсе не так, как нам описывает официальная история. Она предельно формализована. Предельно. Конечно, меня – бедного человека, обидеть всякий может, но мы себя в обиду не дадим, мы не такие уж беззащитные. У нас в кармане аргумент имеется. А пусть мне докажут, что это не так! Вы верите мне?

Голоса: Да!

Волкова:Я для вас убедительна?

Голоса: Да!

Волкова:Все! Я уже неоднократно с этими хохмами ездила в Одессу и возразить мне никто не может. Понимаете? Откуда у испанки детали критского костюма? А что они о себе рассказывают?

Ничего. Кто-то, когда-то, где-то. То ли цыгане, то ли кто. А цыгане это кто? Финикийцы, между прочим, были странниками и ворами. Они были кочевым народом. Прежде всего кочевым. А вот сейчас я вам скажу серьезную вещь: они были всюду и нигде. Они шумною толпою шуровали по всему Средиземноморью. Они жили всюду и нигде. Они просто были странниками-купцами. Хорошо считали деньги – это было их специальностью, а уж как они обворовывали! Многие неоднократно страдали от финикийцев.

Поэтому, когда говорят «цыгане», я отвечаю: «А это кто? Вспоминай финикийцев». Мне парируют: «Но цыгане имеют египетское происхождение!», а я говорю: «Это еще надо доказать. А вот то, что они могут иметь финикийское происхождение – этим надо просто заняться. Немножко заняться. Это лежит на поверхности». Это перенесено туда. И поэтому, когда в Испанию – и не в фольклорную, а в культурную традицию входит тема быка, как тема судьбы и рока, уверяю вас, что она вьется-вьется-вьется и становится гораздо более устойчивой, чем исторический процесс. Они не совпадают. Они все время расходятся, а мы их все время пытаемся совместить.

У меня есть такая мечта, что когда-нибудь, если я буду еще способна, что-нибудь делать, набрать маленькую группу и снять кино о всех этих проблемах в искусстве. Именно об этих проблемах. Потому что они бегут перед глазами. Почему, глядя на эту испанку, никто не скажет: «Господа, почему волосы в кольца завиты, глаза такие, талия, а эта этничность? Так не может быть, чтобы древние критянки пропали – они там, в Испании, их переселили, а все говорят в Грецию. А в Греции их нет! Они есть, но не там».

Их искать надо среди финикийцев, в их племенах, в истории их скитальчества. Нет у них государства! Они все время в дороге и имеют отношение к лошадям, торговле, деньгам и воровству. Но воровству в чистом виде. Не буквально воровство в низкой форме, а такому гешефту. Купеческая честь – это просто святое. Причем их очень интересно сравнить этнически – они же оставили огромное количество отпечатков этнической самости. Что касается искусства, как такового, то для того, чтобы его создать должна быть соответствующая цивилизация.

Я еще на секунду вернусь к Криту. Вы видите один из фрагментов критского закоулка.

Как говорится, зашел за угол, а там это. То ли играют, то ли пляшут дельфины, без всякого тебе мифологического значения. Как фрагмент аквариума. Нарисованы волны и потрясающие темно-синие дельфины.

Они писали траву, цветы, играющих рыб. И каких рыб! У них там целое собрание рыб, есть даже летающие – с крыльями. Это совсем другое восприятие природы и себя, как части этой природы. Просто кусок аквариума, где плещутся дельфины. И еще загорелый, тоненький, нежный мальчик с рыбами, в каком-то веночке —абсолютно другое ощущение себя в пространстве. Очень неограниченное, очень разлитое и, конечно, полностью мистическая тема. Умирание и возвращение, пчелы, Персефона. Все, на этом баста! На этом я хочу Крит закрыть, потому что больше у Крита продолжения нигде нет. Это слепой, немой обрывок. Цитата. Исчезнувшая полностью цивилизация, которая принадлежала к тому же времени и к той же эпохе, что и Тиринф к циклопической культуре, что была необыкновенно высокоразвита. Больше таких высокоразвитых цивилизаций не было, потому что развитость эту мы видим и в Египте, и на Крите. В этих двух моментах. Эта развитость была и в отношении человека внутри мира. И я хочу прочитать стихи Арсения Тарковского, обращенные к Джотто: