Дмитрий Митюшин - Тень ягуара

Сегодня должны начаться необратимые изменения с телом. Как это будет? Больно?

Сергей меряет шагами помещение. Который час? По внутренним ощущениям скоро ужин. Но его не будет.

Чадящие факелы прекрасно освещают комнату. Посмотрел на пламя ближайшего. Жёлто-синеватые языки огня обволакивают головку светильника. Чёрный дым уходит куда-то вверх. Вентиляция?

Альберт посоветовал лечь спать. Какой там сон! Страшно? Прислушался к чувствам. Страшно. Проделал успокаивающее дыхание. Помогло ненадолго. Тогда прямо на полу опустился на слегка расставленные колени и сел на пятки, в позицию сэй-дза. Сплетённые пальцы рук легли на низ живота. В точке тандэн, на три пальца ниже пупка, потеплело. Сосредоточился на ощущениях. Энергия пошла из тандэна по большому кругу назад к копчику, вверх по позвоночнику, по макушке, на лоб, по средней линии тела вниз. Круг замкнулся.

В тело тонкими ручейками потекла ки 7 7 Ки – жизненная энергия, сила. В Китае её называют «ци», в Индии – «прана», в славянской традиции – «жива» ( прим. автора ) , омывая каждую клеточку. Насытившись, встал, повернулся вокруг оси, махнув руками, как при броске на четыре стороны – сихо-нагэ. Резко выдохнул и прилёг на кровать. Теперь часа три точно не уснёт.

Ум – водная гладь в полный штиль. Сергей гипнотизирует тёмное пятно на белом сводчатом потолке. Выплыла полная луна. Тёмное облако медленно наползает на нижний край. От далёкого волчьего воя вздрогнул. Луна исчезла. Задремал всё-таки. Пить хочется. Поднявшись, сел на кровати. Кружка с водой рядом на столике. Протянул руку, взяв кружку, и медленно выпил. Немного воды стекло по подбородку на майку.

С лёгким стуком поставил кружку на место. Сердце бешено заколотилось. Начинается? Лучше прилечь. Уф! Успокоилось. Закинул руки за голову и снова стал смотреть в потолок.

Как там Марго? Родители? Ведь практически не вспоминал о них с тех пор, как попал сюда. Своя судьба занимала куда больше. Перед глазами возникло улыбающееся лицо Ритки… на фоне луны и медленно растаяло. Далёкий волчий вой в этот раз воспринялся как само собой разумеющееся. Полнолуние, волки, стая…

Он в стае…

Он – вожак стаи…

Холодный комок боли гранатой взорвался в солнечном сплетении. От неожиданности Сергей валится с кровати на пол. Холодный пот заливает глаза. Боль сводит желудок, кишки, вонзается в сердце.

Холодная боль…

Сладостная боль…

Уф! Отпустило. Сердце бешено колотится. До слуха доносится возня крыс за стеной. Резко поворачивает в ту сторону голову. Чётко различает биение трёх маленьких сердечек.

От света факелов больно глазам. В углу, в десяти шагах ползёт таракан. Напрягся и разглядел бусинки глаз. Боль заставила содрогнуться тело. Насекомое с громким топотом нырнуло в щель.

Острая боль в пальцах… О, Господи! Ногти удлиняются и закручиваются книзу, руки покрываются тёмными волосами. Боль исчезает. Руки – нормальные, человечьи.

Сергей медленно поднялся с пола во весь рост. Началось.

Сладостная истома…

Ледяная вспышка в солнечном сплетении. Свет померк. Кажется, потерял сознание. Пол непривычно близко. Похоже, он на четвереньках. Что происходит? Поднял руку и замер, с удивлением и ужасом рассматривая когтистую лапу в чёрной шерсти. Тогда Сергей закричал. Из горла вырвался звериный рёв.

Замолчал. Восприятие изменилось. Новые звуки, запахи. Факелы погасли, но он прекрасно видит в темноте. Переполняет сила. Хочется подпрыгнуть. Мускулистое тело прекрасно слушается. Мощным прыжком перелетает в противоположный угол. Вскакивает на каменное возвышение в центре. Лёгкая эйфория, хочется смеяться. Из горла вырывается радостный звериный рык.

Вспышка холодной, сладостной боли в солнечном сплетении…

Угол комнаты и полная темнота. Лежит весь в поту. Сердце готово выскочить из груди. Глаза потихоньку привыкают. Видит руки. Обычные человеческие руки…

Опасения сбылись. Новичка корёжило почти месяц. Видеокамеры непрерывно ведут запись. Кто-то из стаи постоянно дежурит у монитора. Когда факелы в подземной камере гасли, и Сергей в изнеможении засыпал, кто-нибудь приносил новые. Когда приступы отступали, приносили воду и еду. К еде новичок притрагивался редко. Воды пил много. Потом новые приступы.

Спустя пару недель вместо обычной еды иногда приводили овцу или козу. Ягуар с остервенением набрасывался на добычу.

Альберт вошёл в комнату. У монитора дежурит Евгений.

– Ну? Как наш подопечный?

– Красавец, – Женька взлохматил рыжую непослушную шевелюру, – смотри.

В подземелье, размахивая в ярости хвостом, мечется чёрный ягуар.

– Видел уже, – отмахнулся Коженевский. – Вы все прямо от него в восторге.

– Да ладно тебе, – Женька улыбнулся. – Классно же. Волков среди нас много. Рысь есть, медведь. Но это все наши звери, русские. А тут пантера. Экзотика же.

– Пойду к нему, – Альберт вышел.

По дороге зашёл за Эвсей. Попросил прихватить больничный халат, и вместе пошли в подземелье.

В комнате, освещённой тускло чадящими факелами, в нос ударил едкий запах звериного пота, испражнений. Глухой рык. Из-за выступа в стене вышла, наклонив голову, пантера. Чёрная как уголь.

– Красавец, – выдохнула Эвся.

Альберт задавил вспыхнувшее раздражение.

– И ты туда же! Вы прям все от него без ума.

– Не ревнуй, Алик, – девушка засмеялась.

Коженевский подошёл к ягуару. Тот зарычал.

– Всё, Сергей, пора. Превращайся в человека.

Миг, и перед ним Сергей Исаев. В человеческом облике. По лицу парня текут слёзы.

Тяжело было первые две недели. Конечно, про две недели узнал потом, когда рассказали, что с ним происходило, и показали записи. Для Сергея же время то тянулось резиной, то неслось как болид на «Формуле-1». Трансформация происходила непроизвольно. Сначала достаточно часто и в самые неподходящие моменты. Затем реже и дольше. Превращаясь в пантеру, плохо помнил, что с ним происходило в человеческом теле, но хорошо – что в зверином. И наоборот.

Когда лежал в беспамятстве, приносили воду и выливали в корыто. Приводили еду – козу или овцу. И тогда от дикого голода и жажды крови перекидывался в зверя, довольно урча, терзал горячую, свежую плоть.

Спустя две недели значительно полегчало. Вспомнился ледяной ком в солнечном сплетении и сладостная боль. Ещё через пару дней уже мог дольше находиться и в теле ягуара, и в человеческом. В памяти появляются проблески, что происходило, пока жил в облике зверя.

В это время, наверное, поняв, что Сергей себя более или менее контролирует, девчонки-медсёстры забрали корыто и принесли железную кружку, так как старую, керамическую, разбил в первый же день полнолуния. Уже видел, как в его тюрьму приводят блеющую овцу или мекающую козу. Домашняя скотина, трясясь от страха, забивалась в угол. Волны ужаса, исходившие от жертвы, возбуждали.