Лев Усыскин - Необычайные похождения с белым котом

«Если позволит мне почтенное собрание… я буду только рад послужить ему своими ничтожными умениями…»

«Ты понимаешь латинский? – обрадовался замочник, – И можешь изложить нам… то, что написано… в этой непонятной книге?..»

Гурагон лишь молча наклонил голову. В напряженной тишине раздался всеобщий вздох облегчения.

«В таком случае не станем терять больше времени, – подвел черту граф, – Пошлите кого-нибудь в дом этого человека… пусть принесет нам книгу, о которой вы все здесь мне твердите… Мы же пока успеем отобедать, как видно, – ибо у меня, признаться, чертовски сводит желудок от голода…»

Сказав это, он поднялся со своего кресла – остальные члены суда немедленно последовали его примеру.

Воистину, жизнь порой бывает устроена странно. Иногда плохое несет в себе хорошее, иногда же – наоборот. Слава богу, самый вместительный из имевшихся в лабораториуме Мастера Альбрехта сундуков оказался изготовленным не слишком искусно да, вдобавок к этому, еще рассохся слегка от давности времени и неподвижного своего стояния в углу. Слава богу, ибо, спрятавшись в нем, Гретхен не только смогла, прижав к себе Тимофея, вполне вольготно вытянуть ноги почти во всю их длину, но также умудрилась сквозь плохо пригнанные или, может, разошедшиеся деревянные ребра наблюдать происходящее – ведь стоял сундук так, что почти вся комната оказывалась теперь перед ее глазами.

Первое время, однако, ничего не происходило вовсе, лишь откуда-то снизу, из-за двери доносились громкие грубые голоса. Чуть погодя, в дополнение к этим о чем-то спорившим голосам, послышались неторопливые шаги деревянных мужских башмаков: кто-то подымался сюда по лестнице. От страха Гретхен старалась дышать как можно реже: ей казалось, что дыхание непременно выдаст ее, позволит обнаружить место, где она прячется, стоит лишь незваным гостям войти в их лабораториум. Однако страх этот все же оказался преувеличенным: пришельцы, хотя и показались в лабораториуме сразу же, как поднялись на второй этаж, но стоящими там сундуками не заинтересовались. Да и вообще – они, говоря по правде, вели себя в лабораториуме столь шумно, что едва ли в состоянии были расслышать что-нибудь даже и более громкое, чем дыхание спрятавшихся в сундуке кота и человека…

Это были неприятные люди со злобными и грубыми лицами, один из них, как знала Гретхен, служил у графа на конюшне, тогда как другой по виду был типичным городским подмастерьем – девочке приходилось иногда встречать его на рынке или в иных подобных местах. Войдя, они наскоро окинули взглядами углы и стены, после чего вопросительно и тупо уставились друг на друга:

«И где ее искать, эту чертову книгу, скажи-ка на милость?»

Подмастерье в ответ лишь пожал плечами:

«Придумают тоже… Сказали бы сразу, что, мол, книга им нужна… а то теперь вот ищи ее здесь, после того как мы же утром все и разворошили в хлам… поди разбери, что тут чем засыпано!..»

«Им-то чего… – вторил ему конюх, – в голову ударит чепуха какая-нибудь – и тут же, глядишь, приказ готов… потеть-то другим придется!..»

«То-то и оно, что не им потеть, не им…» – пробурчал подмастерье.

Он поддел носком башмака какую-то тряпку, валявшуюся на полу, затем шагнул вперед, наклонился и с видимым трудом поднял прямоугольный медный лист, на котором Мастер Альбрехт имел обыкновение измельчать получившиеся после прокаливания в атаноре твердые субстанции.

«А хорошая вещица, погляди-ка!..» – он попробовал царапнуть лист ногтем, затем, вздохнув с сожалением, швырнул его обратно на пол.

«Взял бы себе – в хозяйстве бы пришлась в самый раз… – подмастерье даже причмокнул слегка, – да только уж больно велика штучка-то… по улице нести… мало ли чего скажут…»

Конюх в ответ лишь рассмеялся:

«Да ты слепой что ли, приятель? Вон, гляди, под ногами, серебро рассыпано… настоящие звонкие талеры… бери – не хочу! Чего тебе далась какая-то доска медная?..»

Присев на корточки, он принялся наполнять монетами карманы. Чуть погодя его товарищ присоединился к этому приятному занятию, и на какое-то время оба замолчали. Гретхен видела сквозь щель, как напряглись, раскраснелись от жадности их лица.

«Я, знаешь, еще с утра пожалел, что ничего отсюда не утянул, – да только несподручно было, при людях-то… так, пару талеров только – и все… считай – на память, да…»

Подмастерье засмеялся:

«И я, смотри-ка, тоже тогда… лишь пару талеров… ну, думаю, кто ж их считать-то будет потом, талеры эти… небось, все графу отойдет… или городской казне – это уж как они меж собой решат…»

Оба задумались.

«А ну как вернется старик? Тогда что?»

Конюх почесал лоб.

«Тогда – ничего. А что тогда? – он нехотя пожал плечами, – Вернется – так вернется: никто ничего не заметил, никто ничего не знает… какие там талеры… кто их считал, кто их видел…»

От этих слов оба засмеялись сухим стыдливым смешком. Затем конюх поднялся в рост и, слегка похлопав себя по затекшим коленям, огляделся.

«Все же – надо найти им эту книгу, чтоб ей было неладно… а то граф меня за задержку взгреет, как водится, немилосердно… он, говоря между нами, и так сегодня необычный какой-то… черт его разберет…»

Подмастерье также встал на ноги, поправил на себе штаны и куртку. Карманы, доверху набитые серебром, немного стесняли движения – он помимо воли поморщился, однако тут же усмехнулся и решительно шагнул к рабочему столу Мастера Альбрехта, засыпанному ворохом всевозможных вещей, скинутых прежде с полок и вытрясенных в ходе обыска из сундуков. Постояв немного перед этим странным изобилием, подмастерье вдруг решительно протянул к столу руку и, спихнув локтем на пол не менее трети кучей наваленных на него предметов, все же с усилием извлек из-под оставшихся прямоугольный фолиант в потрепанном деревянном переплете.

«Гляди-ка: вот же она, кажется… Убей меня бог, если это не та как раз книга…»

Он вернул свою добычу обратно на стол, расчистив для нее там немного места. Неумело и даже несколько пугливо раскрыл наугад, после чего склонился над страницами, пристально сощурив глаза.

«Она, она, что тут сомневаться!.. Вона – написано сколько… цифры, зачеркнуто, вишь, местами… то, что искали, а?»

Подошедший конюх также взглянул на книгу из-за плеча своего товарища.

«Ага… Она, вестимо!.. Она, она… – конюший удовлетворенно вздохнул, – Эх, знать бы грамоте – может, чего полезного тут бы нашли, как думаешь?»

«Господь с тобой, дружище: слыхал же – книга-то эта колдовская, оказывается… во как!.. так что наше благо, я полагаю, что мы с тобой читать не обучены… повезло кругом, считай… уж нас-то с тобой никто здесь ни в чем не заподозрит, правильно?.. вот… а уж другого кого – кто поученее – при ином повороте, того и гляди, на костер спровадят…»