Лев Усыскин - …Его досужие вымыслы

© Лев Борисович Усыскин, 2017

ISBN 978-5-4485-2796-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В авторской редакции

Предлагаемые читателю изделия моего пера, как-то – «Хроники Фрунзе» и «Хрущев» – относятся к близким, но все-таки несколько разным таксонам литературной формы. В первом случае это – так называемый неоконченный роман. Неоконченный не как «Тихий Дон» (пардон за возвышенность сравнений), а как 8-я симфония Шуберта «Unvollendete». То есть не из-за превратностей судьбы, но строго по исчерпанию странной субстанции, которая описывается неуклюжим словосочетанием «то, что хотел сказать автор». Важно, однако, что вплоть до последней буковки «Хроники» идут так, как шли бы, будучи нормальным, законченным романом, – и это отличает их от глав романа «Хрущев», из которых лишь первые три идут подряд, тогда как прочие – просто отдельные главы. Что никаким образом, на взгляд автора, не лишает смысла и удовольствия их прочтение. Именно удовольствия автор и хочет пожелать открывшему эту книгу.

С. Я. Шалобасов – Н. П. Петропавловскому

Милостивый государь, глубокоуважаемый Николай Петрович.

Вот уже скоро шестнадцать месяцев как я лишен, увы, столь недооцененной мною прежде радости черпать вдохновение из нашего с Вами ежедневного общения. Что ж, как говорится, sapienti sat, настала пора, в силу скромного моего дарования, оделить других теми жемчужными россыпями, что расточались щедрою рукой Вашей (Господи, сколь же легкомыслен был я тогда!) в дискуссиях, семинарах и, пуще того, – в ходе тех незабываемых кафедральных чаепитий. (Чего бы, кажется, ни отдал, лишь только вдохнуть, хоть бы и единожды, вновь их интеллектуальный аромат, – ну да, как знать, может, и станется еще…)

Здешняя публика весьма контрастна, как и подобает ей быть в провинциальном университете: ломоносовы областного масштаба, а кроме того – тихие изгнанники и, напротив, ДЕТИ УВАЖАЕМЫХ РОДИТЕЛЕЙ. Впрочем, тоже – областного масштаба. Что же касается студентов, то в этом случае таксономия примерно та же, что провоцирует исчезающую за горизонтом цепь усталых размышлений о непрерывности бытия. Библиотека дрянная. Собственно, с этого я и начал – правдами и неправдами удалось кое-что заказать, кое-что выписать и т. д. О том же и Вас смею просить – ежели есть что-либо стоящее – сделайте милость. Против ожидания – здесь весьма либеральное (или желающее таковым казаться?) начальство. Разговаривает любезно, почти не делает ошибок в падежах и гораздо на обещания всяческого содействия. Посмотрим, как то на деле. Подозреваю, что меня записали в ИМЕЮЩИХ СВЯЗИ В СТОЛИЦЕ. Вот оно как с нашим братом иногда может приключиться! Тот юноша, вернее, тот молодой человек, что передаст Вам это сумбурное послание, – один из весьма подающих надежды. Таких здесь (впрочем, как и везде) немного, но все же есть. Слежу за его успехами (и неуспехами тоже) уже четвертый семестр – право, есть о чем говорить. Коли будет свободная минута – побеседуйте с ним. С удовольствием услышал бы Ваше мнение и был бы благодарен, если бы Вы сочли возможным принять участие в его судьбе. Разумеется, если у Вас составится впечатление, что овчинка стоит подобающей выделки…

Что касается работы над сводом хроник Восточного Похода, вот то, что удалось нам собрать на сегодняшний день и что мы, исполненные смелости (наглости?) великой, намереваемся публиковать. Уповаю, что за Вами – комментарии «первого уровня», ибо никто, убежден, не сделает это лучше, чем Вы. На том прощаюсь – искренне Ваш Сергей Шалобасов.

P. S. Николай Петрович – не откажете ли еще в одной любезности? Справочку по тому самому К. Б. Шервуду, ну, Вы помните, а?

Н.П.Петропавловский – С.Я.Шалобасову

Здравствуйте, Сережа, – виноват, зав. кафедрой профессор Шалобасов С. Я.

Рад был получить от Вас весточку, спешу ответить на все вопросы Ваши, но по порядку. Начнем с конца. Итак, профессор Константин Бернгардович Шервуд (1865—1912?). Правнук придворного провизора императора Александра I, снискал известность, в первую очередь, пионерскими работами по антропологии и археологии древнейших стоянок человека на Нижнем Дону и Северном Кавказе; впрочем, теперь эти исследования перекрыты позднейшими и интересны, если так можно выразиться, «исторически в квадрате». Далее. Вышеназванный Шервуд в девяносто четвертом году принужден был оставить кафедру в Казани и отойти от занятий наукой вовсе, будучи, косвенным образом, замешан в так называемом «деле о концессии Арапово-Саранск», главным персонажем которого стал его брат, Михаил Шервуд. Дальнейшая судьба обоих братьев весьма туманна. Есть данные, что Михаил надолго пережил Константина и что он действительно позднее посетил интересующие Вас места на предмет предполагаемого строительства железнодорожной ветки до Омска. Однако, в любом случае, – это Шервуд-промышленник, а не Шервуд-профессор. Включал ли круг его интересов найденные Вами материалы, – весьма сомнительно… Как бы то ни было – вот все, что удалось выяснить. Теперь о Вашем протеже. По первому впечатлению присоединяюсь к Вашей оценке способностей этого человека – при надлежащем уходе побег сей может дать весомые плоды. Если, конечно, не скурвится каким-либо из четырехсот двадцати имеющихся в природе способов, – все пути открыты для молодежи… Что же касается участия в его судьбе – я посмотрю, что тут возможно сделать, и обещаю до конца осени отписать Вам отдельно с изложением результатов таковых изысканий.

Касательно материалов о Восточном Походе. В том виде, в котором они существуют сегодня, точнее даже – существуют сегодня на моем рабочем столе, – это значительно более полный свод, нежели год назад. И, тем не менее, ощущаются все-таки некоторые лакуны, в первую очередь, касающиеся судьбы Южного войска Салават-мирзы, причин его гибели. То же относится к истокам конфликта Салават-мирзы и Багряного. Крайне недостаточны сведения о личностях астраханских военачальников, так, меня в первую очередь заинтересовало возрастное расслоение – не заложен ли в нем конфликт поколений? Есть и другие невнятности, хотя и более интуитивные, – на что людям нашей с Вами профессии ссылаться и вовсе негоже. В остальном же – остаюсь при своем мнении, что это – великолепная работа, и обещаю сделать все от меня зависящее для смягчения причитающихся ей ударов судьбы.