Лев Усыскин - …Его досужие вымыслы

Остаюсь Ваш,

С уважением,

Николай Петропавловский.

АСТРАХАНЬ

Вот имена начальников, стоявших в Астрахани: Сухой Федот, начальник над плотниками из Царицына, Архип Заяц, прозванный Горелым, – он привел людей из Нарын-Худука и Улан-Хола, Моисей Черноус и брат его Багряный, Салават-мирза, начальник над башкирами, Данила Сыч, бывший тогда уже преклонных дней, Щорс, Завьялов Неназванный, Говоруха-Отрок, Еврей Гольц, Матвей Плаха – тот, что с одной рукой, Соленый, с ним Ефим Дуга и другой Ефим – Небогат; от рыбников астраханских – Евсей Калина, а также Фома Солдат и Анисим Хворый. Всего начальников семнадцать человек. Всего же людей, стоявших в Астрахани, числом было тридцать восемь тысяч – коней же двадцать тысяч, верблюдов две тысячи семьсот, упряжных животных – до восемнадцати с половиной тысяч. Стояли же в Астрахани до смерти Ленина шесть месяцев и восемь дней, а по смерти Ленина еще четырнадцать дней.

2.

По смерти Ленина на седьмой день созвал Фрунзе начальников астраханских и обратился к ним, говоря: «Вы, сталь от стали и кровь от крови, – Вы, радость и отмщение народа Земли, – одежда ваша из кожи, оружие ваше у пояса вашего, легок шаг ваш, узок ваш след – люди ваши послушны, кони ваши быстры: кто, как не вы, однажды выйдя, – дойдет и, однажды выехав, – доедет; не пойдем ли, не отомстим ли по свету за Ленина? или мало нас? или не пускают раны дней ушедших?» И ответили начальники астраханские: так говоришь! И сказал тогда Фрунзе, говоря: до края лежит земля перед нами: Дербент и Шемаха, Асхабад и Мерв, Тебриз и Бухара – пойдем же и освободим народы гор и народы пустынь, людей рек и людей колодцев – и да будет так! И сказали ему: да будет по слову твоему и по руке твоей, веди нас! И условились о сроках – и решили призвать еще людей, помимо тех, что были с ними. И сказал Евсей Калина: «Как быть нам? Ведь могут объявиться пустые среди призванных? И нет времени у нас проверить их делом!» И стали искать пробы – и не находили; и сказал тогда Данила Сыч, бывший самым старым из них: «Пусть сделают по слову моему: пусть сварят кашевары каши по всем котлам, большим и малым, и еще пусть сварят – и как станут они солить ту кашу – пусть солят втрое против обычного, и еще пусть солят – и это будет пробой!» И воскликнул тогда Евсей Калина: «Что ж из того, старый Сыч? Какая же проба на каше?» И сказал Данила Сыч: «Вот проба: пусть каждый из призванных подведен будет той каши отведать. Коли отведает и не поморщится – пусть прилепится к обществу и будет нашим, а коли поморщится – да возвратится в дом родителей своих». И решили так, поелику Сыч был мудр и старше других начальников астраханских. И сделали по слову его, и вот пополнение, обретенное в Астрахани: четырнадцать тысяч без малого человек. А негодных на пробе было одиннадцать тысяч семьсот. Всего же людей стало пятьдесят две тысячи человек. И пришел некто и говорил, что мало упряжи разной и другого имущества, а купцы в лавках, узнав про поход, спрашивают цену впятеро против обычного, а где и больше спрашивают. И возмутился Фрунзе и сказал: «Доколе зависеть нам от прихоти златолюбивых? Пойдите же и возьмите у них то и то и ничего взамен не давайте!» И бросился народ к лавкам, и разрушили лавки, и каждый взял, чего ему не хватало; а купцов и всех слуг их связали и привели их к Фрунзе связанными, так как не знали, что делать с ними. И увидел старшина купеческий, что гнев велик и сила велика, и сказал с умыслом: «Славен будь, Фрунзе! Широкая степь – коням твоим, стрелам твоим – тугая тетива! Нам ли, малахольным, перечить пути твоему? Или слепы мы? Или вдруг рассудка лишились? Вот мы – в руке милосердия твоего: слово твое – и казнят, слово – и милуют: ничто не перечит тебе». И сказал Фрунзе: «Так говоришь!» И сказал старшина купеческий: «Уповаем на милость твою: не погубишь ты нас: без нас город, что церковь без подклети». И ответил Фрунзе, рассмеявшись: «Тщедушные! Я выступаю завтра – что мне город!» И велел казнить их водой; и вывели их на плотах и били баграми до последнего.

3.

Вот селения и города, которые взял Фрунзе: Каралат и Камызяк, Камардан и Аксарай – это в Астраханской губернии; Акколь и Аккыстау, Махабет и Балыкши – это в Области Войска Уральского, Пешной взял Салават-мирза с коня – это у моря. И подступили к Гурьеву-городку. И было перед Гурьевом тем предместье, где жили армяне, большей частью ремесленники и возчики. И укрепились они в предместье и, изготовив оружие, выслали вперед двоих, чтобы те оповестили их, – потому что не знали, что это Фрунзе. И привели их к Багряному, и сказал им Багряный, думая напугать: «Видели вы лагерь сей?» И сказали посланные: «Так, полковник! Видели мы станы киргизов, видели станы кочующих калмыков – видели и твой, полковник». И разгневался тогда Багряный и велел прогнать посланных прочь. И сделали так. Тогда велел он узнать, что в предместье, и донесли ему, – что тихо и не оставляют жители укреплений своих; и сказал тогда Багряный себе: «Что толку уговаривать их? Пойду и возьму их силой руки, как взял Салават-мирза Пешной, что у моря, и буду славен!» И выехал он перед лагерем и велел трубачам играть атаку. И был один человек, по имени Тимофей Пакля, вышел он перед строем своим и сказал Багряному: «Что творишь!» И разгневался тогда Багряный и покраснел лицом своим, но, сдержав гнев свой, сказал: «О чем судишь ты? Или не веришь ты начальнику своему? Иди же в строй свой, малахольный!» И замахнулся на него своим оружием, но не ударил. И сказал тогда Пакля: «Что ж губить нам братьев наших – работников и ямщиков?» И ропотом отозвались слова его. И увидал тогда Багряный, что сомнения произвели слова сии, и стал тогда теснить говорившего конем своим, говоря: «Что мелешь ты? Будто не слышал, что сказали о нас люди эти? Будто не слышал, как насмехались они, говоря: «Вот новые разбойники степи – на смену старым. Одолели мы прежде тех – одолеем и этих!» И, подняв над головой оружие свое, велел идти на предместье.

4.

И была атака, и была другая – и многих поразили у Багряного армяне, потому как сражались за дома свои. И приблизились тогда к Багряному некоторые из старших его и сказали: «Стоит ли атаковать укрепившихся вновь и вновь? Не лучше ли, дождавшись прочих, взять их правильной осадою? Сбережем этим людей наших!» Но прервал их Багряный, сказав: «Близорукие! Или неведомо, что скажет старый Сыч? Или милее кому из вас плеть его сотников? Или забыли уже, как Салават-мирза смеялся над вами давеча?» И велел идти вновь – и исполнились бойцы стыдом великим и бились дотемна, прежде чем вошли в предместье, – и после того резались по улицам его, пока оставалась в нем хотя бы одна живая душа, – тогда лишь отдали его огню.