Array Сборник - Былины. Исторические песни. Баллады

Да и розорвал лату да он булатную,

Да и вытащил чинжалище, укладен нож,

Да и хочет пороть да груди белые,

Да и хочет смотреть да ретиво сердцё.

Кабы тут-де старой да нынь расплакался:

«Ох ты ой есть, пресвята мать Богородица!

Ты почто это меня нынче повыдала?

Я за веру стоял да Христовую,

Я за церквы стоял да за соборные».

Вдруг не ветру полоска да перепахнула, -

Вдвое-втрое у старого да силы прибыло,

Да свистнул он Сокольника со белых грудей,

Да заскакивал ему да на черны груди,

Да и розорвал лату да всё булатную,

Да и вытащил чинжалище, укладен нож,

Да и ткнул он ему до во черны груди, -

Да в плечи-то рука и застоялася.

Тут и стал-де старой нынче выспрашивать:

«Да какой ты удалой да доброй молодец?»

У поганого сердцо-то заплывчиво:

«Да когда я у те был да на белых грудях,

Я не спрашивал ни роду тя, ни племени».

Да и ткнул старой да во второй након, -

Да в локти-то рука да застоялася;

Да и стал-де старой да опять спрашивать:

«Да какой ты удалой да доброй молодец?»

Говорит-то Сокольник да таковы речи:

«Да когда я у те был на белых грудях,

Я не спрашивал ни роду тя, ни племени,

Ты ещё стал роды у мня выспрашивать».

Кабы тут-де старому да за беду стало,

За великую досаду да показалося,

Да и ткнул старой да во третей након, -

В заведи-то рука и застоялася;

Да и стал-то старой тут выспрашивать:

«Ой ты ой еси, удалой доброй молодец!

Да скажись ты мне нонче, пожалуйста:

Да какой ты земли, какой вотчины,

Да какого ты моря, коя города,

Да какого ты роду, коя племени?

Да и как тя, молодца именём зовут,

Да и как прозывают по отечестви?»

Говорит-то Сокольник да таковы речи:

«От того же я от камешка от Латыря,

Да от той же я девчонки да Златыгорки;

Она зла поленица да преудалая,

Да сама она была еще одноокая».

Да скакал-то старой нонь на резвы ноги,

Прижимал он его да ко белой груди,

Ко белой-де груди да к ретиву сердцу,

Целовал его в уста да нынь сахарные:

«Уж ты, чадо ле, чадо да мое милоё,

Ты дитя ле мое, дитя сердечноё!

Да съезжались с твоей да мы ведь матерью

Да на том же мы ведь на чистом поли,

Да и сила на силу прилучалася,

Да не ранились мы да не кровавились,

Сотворили мы с ней любовь телесную,

Да телесную любовь, да мы сердечную,

Да и тут мы ведь, чадо, тебя прижили;

Да поедь ты нынь к своей матери,

Привези ей ты нынь в стольно-Киев-град,

Да и будешь у меня ты первой богатырь,

Да не будет тебе у нас поединщиков».

Да и тут молодцы нынь разъехались,

Да и едет Сокольник ко свою двору,

Ко свою двору, к высоку терему.

Да встречат его матушка родимая:

«Уж ты, чадо ле, чадо моё милоё,

Уж дитя ты мое, дитя сердечноё!

Уж ты что же нынь едешь да не по-старому,

Да и конь-то бежит не по-прежному?

Повеся ты дёржишь да буйну голову,

Потопя ты дёржишь да очи ясные,

Потопя ты их держишь да в мать сыру землю».

Говорит-то Сокольник да таковы речи:

«Уж я был же нынь-нынче да во чистом поли,

Уж я видел стару коровушку базыкову,

Он тебя зовет… меня…»

Говорит-то старуха да таковы речи:

«Не пустым-де старой да похваляется, -

Да съезжались мы с ним да на чистом поли,

Да и сила на силу прилучилася,

Да не ранились мы да не кровавились,

Сотворили мы с ним любовь телесную,

Да телесную любовь, да мы сердечную,

Да и тут мы ведь, чадо, тебя прижили».

А и тут-де Сокольнику за беду стало,

За великую досаду показалося,

Да хватил он матушку за черны кудри,

Да и вызнял он ей выше могучих плеч,

Опустил он ей да о кирпищат пол,

Да и тут-де старухе да смерть случилася.

У поганого сердцё-то заплывчиво,

Да заплывчиво сердцё-то разрывчиво,

Да подумал он думу да промежду собой,

Да сказал он нынь слово да нынче сам себе:

«Да убил я топеря да родну матушку,

Да убью я поеду да стара казака,

Он спит нынь с устатку да нонь с великого».

Да поехал Сокольник в стольно-Киев-град,

Не пиваючись он да не едаючись,

Не сыпал-де он нынче плотного сну;

Да разорвана лата да нынь булатная,

Да цветно его платьё да всё истрёпано.

Приворачивал он на заставу караульную —

Никого тут на заставе не случилося,

Не случилося-де нынь, не пригодилося,

Да и спит-то один старой во белом шатру,

Да храпит-то старой, как порог шумит;

Да соскакивал Сокольник да со добра коня,

Да заскакивал Сокольник да нынь во бел шатер,

Да хватал он копейцё да бурзамецкое,

Да и ткнул он старому да во белы груди;

По старому-то по счастью да по великому

Пригодился ле тут да золот чуден крест, -

По насадки копейцо да извихнулося;

Да и тут-де старой да пробуждается,

От великого сну да просыпается,

Да скакал-де старой тут на резвы ноги,

Да хватал он Сокольника за черны кудри,

Да и вызнял его выше могучих плеч,

Опустил он его да о кирпищат пол,

Да и тут-де Сокольнику смерть случилася;

Да и вытащил старой его вон на улицу,

Да и руки и ноги его он оторвал,

Россвистал он его да по чисту полю,

Да и тулово связал да ко добру коню,

Да сорокам, воронам да на расклёваньё,

Да серым-де волкам да на растарзаньё.

По морю, морю синему,

По синему, но Хвалунскому

Ходил-гулял Сокол-корабль

Немного– немало двенадцать лет.

На якорях Сокол-корабль не стаивал,

Ко крутым берегам не приваливал,

Желтых песков не хватывал.

Хорошо Сокол-корабль изукрашен был:

Нос, корма – по-звериному,

А бока зведены по-змеиному,

Да еще было на Соколе на корабле:

Еще вместо очей было вставлено

Два камня, два яхонта,

Да еще было на Соколе на корабле:

Еще вместо бровей было повешено

Два соболя, два борзые;

Да еще было на Соколе на корабле:

Еще вместо очей было повешено

Две куницы мамурские;

Да еще было на Соколе на корабле:

Еще три церкви соборные,

Да еще было на Соколе на корабле:

Еще три монастыря, три почестные;

Да еще было на Соколе на корабле:

Три торговища немецкие;

Да еще было на Соколе на корабле:

Еще три кабака государевы;

Да еще было на Соколе на корабле:

Три люди незнаемые,

Незнаемые, незнакомые,

Промежду собою языка не ведали.

Хозяин-от был Илья Муромец,

Илья Муромец сын Иванов,

Его верный слуга – Добрынюшка,

Добрынюшка Никитин сын,

Пятьсот гребцов, удалых молодцов.

Как издалече-далече, из чиста поля

Зазрил, засмотрел турецкой пан,

Турецкой пан, большой Салтан,

Большой Салтан Салтанович.

Он сам говорит таково слово:

«Ай вы гой еси, ребята, добры молодцы,

Добры молодцы, донские казаки!

Что у вас на синем море деется?

Что чернеется, что белеется?