Олег Евтихов - Большая книга восточной мудрости

Истинные странствия

Вначале Ле-Цзы любил странствовать.

– Ты любишь странствия. Что же в них хорошего? – спросил однажды у него учитель с Чаши-горы.

– Радость странствий в том, – ответил Ле-Цзы, – что наслаждаешься отсутствием старого. Другие в странствиях наблюдают за тем, что видят. Я же в странствиях наблюдаю за тем, что изменяется. Есть странствия и Странствия! Еще никто не сумел определить различия в этих странствиях!

При истинных странствиях можно постичь Вселенную и не выходя из дома.

– Ты странствуешь, как и другие, а говоришь, что иначе, чем другие, – ответил учитель с Чаши-горы и продолжил: – Во всем, на что ты смотришь, ты всегда видишь изменения, наслаждаешься отсутствием старого в других вещах, но не ведаешь, что в тебе самом также отсутствует старое. Странствуя во внешнем мире, ты не ведаешь, как наблюдать за внутренним миром. Кто странствует во внешнем мире, ищет полноты в других вещах. А кто наблюдает за внутренним, находит удовлетворение в самом себе. Находить удовлетворение в самом себе – вот истинное в странствиях, искать полноты в других вещах – вот неистинное в странствиях. При истинных странствиях не ведают, куда направляются; при истинном наблюдении не ведают, на что смотрят. При истинных странствиях можно постичь Вселенную и не выходя из дома.

Ле-Цзы понял, что он не постигает смысла странствий, и до конца жизни больше не уходил. Он попросился в ученики к учителю с Чаши-горы.

Урок собственной тени

Ле-Цзы учился у Учителя с Чаши-горы, и Учитель сказал:

– Если постигнешь, как держаться позади, можно будет говорить и о том, как оказаться впереди.

– Хочу услышать о том, как держаться позади, – ответил Ле-Цзы.

– Обернись, взгляни на свою тень и поймешь, – ответил Учитель.

Ле-Цзы обернулся и стал наблюдать за тенью: его тело сгибалось, и тень сгибалась; тело выпрямлялось, и тень выпрямлялась.

– Я понял, – сказал Ле-цзы, – изгибы и стройность исходят от тела, а не от тени.

– Сгибаться и выпрямляться зависит от других вещей, а не от тела, – ответил Учитель, – тень не знает о них, но никогда не опаздывает. Вот это и называется: держись позади – встанешь впереди.

Смотрящий внутрь

Циньский царь спросил своего мастера Радующегося Мастерству:

– Нет ли в твоем роду кого-нибудь столь же искусного, кого можно было бы послать на поиски коня для меня? Ведь твои годы уже немалые, и ты сам не сможешь отправиться на поиски!

– У сыновей моих, вашего слуги, способности небольшие, – отвечал мастер. – Они сумеют найти хорошего коня, но не смогут найти чудесного коня. Ведь хорошего коня узнают по его стати, по костяку и мускулам. У чудесного же коня все это скрыто. Такой конь мчится, не поднимая пыли, не оставляя следов. Прошу принять того, кто знает коней лучше вашего слуги. Было время, когда я носил с ним коромысла с хворостом и овощами. Это – Высящийся во Вселенной.

Царь принял Высящегося во Вселенной и отправил его на поиски коня.

Через три месяца тот вернулся и доложил:

– Я нашел его в Песчаных холмах.

– Какой конь? – спросил царь.

– Кобыла, каурая.

Послали за кобылой, а это оказался вороной жеребец.

Опечалился царь, призвал мастера и сказал:

– Вот неудача! Тот, кого ты прислал для поиска коня, не способен разобраться даже в масти, не отличает кобылы от жеребца. Разве же это знаток коней?

– Вот чего достиг! – воскликнул Радующийся Мастерству. – Вот почему он в тысячу раз превзошел и меня, и других!

То, что видит Высящийся, это мельчайшие семена природы. Он овладел сущностью и не замечает поверхностного. Он весь во внутреннем и предал забвению внешнее. Поэтому он видит то, что ему нужно видеть, и не замечает того, что ему не нужно замечать; наблюдает за тем, за чем следует наблюдать, и опускает то, что для него не важно. Не сомневайтесь, конь, которого нашел Высящийся, будет действительно ценным конем.

Жеребца привели, и это оказался поистине лучший конь всей Поднебесной!

Пустая лодка

Лин-чи рассказывал:

– Когда я был молодым, мне нравилось плавать в лодке. В одиночестве я отправлялся плавать по озеру и мог часами оставаться там.

С тех пор, если кто-то пытался меня обидеть или во мне поднимался гнев, я смеялся и говорил себе: «Эта лодка тоже пуста».

Однажды я сидел в лодке с закрытыми глазами и медитировал. Была прекрасная ночь. Но какая-то лодка плыла по течению и ударилась о мою. Удар был такой силы, что я выпал за борт. Во мне поднялся гнев! Я подплыл к незнакомой лодке, намереваясь обругать рулевого, но когда я подтянулся за ее борт, то увидел, что лодка пуста. Моему гневу некуда было двигаться. На кого мне было его выплескивать? Мне ничего не оставалось, как вновь забраться в свою лодку, закрыть глаза и начать присматриваться к своему гневу.

В эту тихую ночь я подошел к центру внутри себя. Пустая лодка стала моим учителем. С тех пор, если кто-то пытался меня обидеть или во мне поднимался гнев, я смеялся и говорил себе: «Эта лодка тоже пуста». С этими словами я закрывал глаза и направлялся внутрь себя.

Недеяние монаха

Монах-даос стоял на вершине холма рано утром в одиночестве. Он стоял, не двигаясь, одинокий, как холм. Мимо прогуливались трое молодых крестьян, которые решили предположить, что он делает.

– Я знаю этого монаха. Недавно у них в монастыре потерялась корова. Возможно, что он высматривает ее с высоты холма, – предположил один из них.

– Но судя по тому, как он стоит, он вообще никуда не смотрит, – возразил второй. – Он не движется, его глаза почти закрыты. Я думаю, что он совершал утреннюю прогулку с приятелем, но тот отстал. И монах ждет, пока приятель его догонит.

Третий сказал:

– Похоже, что причина не в этом, так как если кто-нибудь кого-то ждет, то он оглядывается хоть иногда, чтобы посмотреть, идет ли приятель. Но этот человек совсем не двигается. Он не ожидает, это не поза ожидающего человека. Я думаю, он молится или медитирует.

Их настолько возбудило любопытство, что они решили подойти и спросить самого монаха.

– Ты ищешь корову? – спросил первый. – Ведь у вас когда-то потерялась корова, и теперь, наверное, ты пытаешься ее найти?

Человек открыл глаза и сказал:

– Я ничем не обладаю, поэтому и ничего не может быть мною утеряно. Я не ищу ни корову и ни что-либо еще.

– Тогда, должно быть, прав я, и ты ждешь друга, который отстал, – сказал второй из них.

Человек ответил:

– У меня нет ни друзей, ни врагов, как я могу ждать кого-нибудь?

– Значит, прав я, потому что других возможностей нет, – сказал третий. – Я думаю, ты молишься или медитируешь.

Монах слегка улыбнулся и сказал:

– Я не знаю никого, кому мог бы я молиться, и у меня нет никакого объекта достижения. Как я могу медитировать?