Олег Евтихов - Большая книга восточной мудрости

– Что же ты тогда делаешь? – одновременно спросили все трое.

– Я просто стою и ничего не делаю, – ответил даос.

Сила легкого и мягкого

Лао-цзы учил:

Хочешь быть твердым, сохраняй твердость с помощью мягкости.

Хочешь быть сильным, береги силу с помощью слабости.

Кто собирает мягкое, станет твердым.

Чтобы узнать, к чему готовится соперник, наблюдай за тем, что им собирается.

Кто собирает слабое, станет сильным.

Мягкое и слабое – спутники жизни.

Твердое и сильное – спутники смерти.

Чтобы узнать, к чему готовится соперник, наблюдай за тем, что им собирается.

Качества для ученика

Однажды Ле-цзы сказал:

– Полный красоты – горд, а полный сил – необуздан. Поэтому пока не поседеют, с ними не стоит и говорить об учении.

– Почему? – спросили ученики.

Трудность управления царством не в том, чтобы самому быть умным и способным, а в том, чтобы находить умных и способных.

– Гордому люди не могут советовать. Если же люди не могут ему советовать, то он остается одинок. А полный сил необуздан, так как он опирается только на свои силы и в результате остается без помощников.

Умный полагается на людей, поэтому и в старости не дряхлеет, знания у него исчерпывающие, и беспорядков не возникает. Поэтому и говорят, что трудность управления царством не в том, чтобы самому быть умным и способным, а в том, чтобы находить умных и способных.

Встреча Конфуция и Лао-цзы

Лао-цзы жил в пещере в горах. О его странностях ходили легенды.

Конфуций пришел к нему и спросил о чем-то, но Лао-цзы ответил:

– Я ничего не знаю.

Тогда Конфуций спросил:

– Что случается после смерти?

Лао-цзы сказал:

– Вы живете, но разве вы можете сказать, что такое жизнь?

Конфуций смутился, а Лао-цзы продолжил:

– Вы не знаете этой жизни, а беспокоитесь о той, запредельной.

На следующий день император спросил Конфуция:

– Ты был у Лао-цзы. Как прошла встреча?

Конфуций ответил:

– Случилось то, чего я больше всего опасался. Он выставил меня таким глупым, что даже день спустя я все еще дрожу. Одно я могу вам сказать: не думайте встречаться с этим человеком. Он – дракон, а не человек.

Спустя годы император Китая все же встретился с Лао-цзы и был настолько очарован им, что назначил его верховным судьей.

Верховный судья

Император Китая встретился с Лао-цзы и был настолько очарован им, что назначил его верховным судьей. Лао-цзы пытался отказываться от назначения, но тщетно. Тогда он согласился и сказал:

– Вы будете сожалеть об этом назначении, так как мои пути понимания и видения полностью отличаются от ваших.

Император настаивал, поскольку был уверен в необыкновенной мудрости этого человека.

Лао-цзы занял место верховного судьи, и первое дело, которое он рассматривал, было о человеке, которого схватили на месте преступления за воровство в доме самого богатого человека. Фактически дело не рассматривалось, поскольку вора поймали на месте преступления, и он сам признался в содеянном.

Лао-цзы вынес ему настолько уникальный приговор, который позже пересказывался из поколения в поколение. Он гласил, что вора и богача нужно отправить в тюрьму на шесть месяцев.

– Не могу поверить своим ушам! – вскричал богач. – Мои деньги украдены, и меня же в тюрьму на тот же срок, что и вора! Как так?

Лао-цзы сказал:

– Ты и есть первый вор, а он уже второй. Поэтому тебе следовало бы вынести более суровое наказание. Ты собрал все ценности столицы в свои закрома и сделал тысячи людей голодными. Вы эксплуатируете этих людей.

Весь зал хранил молчание. Богач же сказал:

– Возможно, ты и прав, но перед тем, как ты отправишь меня в тюрьму, я хочу видеть императора.

Встретившись с императором, он сказал:

– Вы поставили верховным судьей человека, который осудил меня. Но помните, если я вор, то вы – гораздо больший вор. Вы эксплуатируете всю страну. Отстраните этого человека, иначе он и вас объявит вором.

– Признаю, – сказал император, – это мое упущение, он предупреждал меня о том, что его понимание совершенно отлично от нашего. Мы поправим это дело.

Лао-цзы освободили от его обязанностей.

– Ты был прав, прости меня, у нас действительно разные способы мышления, – сказал ему напоследок император.

Управление мудрого царя

Ян-Чжу встретился с Лао-цзы и спросил:

– Можно ли сопоставить с мудрым царем человека сообразительного и решительного, проницательного и дальновидного, который без устали изучает Великий Путь?

Лао-цзы ответил:

– При сопоставлении с мудрым такой человек выглядел бы как суетливый мелкий слуга, который трепещет в душе и напрасно утруждает тело. Ведь говорят: «Красота тигра и барса – приманка для охотников; обезьяну держат на привязи за ее ловкость, а собаку – за умение загнать яка». Разве можно такого сопоставить с мудрым царем?

– Дозвольте тогда спросить, а как управлял мудрый царь? – задал вопрос Ян-Чжу, изменившись в лице.

– Когда правил мудрый царь, успехи распространялись на всю Поднебесную, а не уподоблялись его личным достижениям; преобразования доходили до каждого, и народ не опирался на царя; никто не называл его имени, и каждый радовался по-своему. Сам же царь стоял в неизмеримом и странствовал в небытии.

Мудрость как болезнь

Однажды к Вэнь-Чжи пришел старый монах и спросил:

– Тебе доступно тонкое искусство. Я болен. Можешь ли меня вылечить?

– Сначала расскажи о признаках твоей болезни, – ответил Вэнь-Чжи.

– Хвалу в своей общине я не считаю славой; хулу в царстве не считаю позором; приобретая, я не радуюсь, а теряя, не печалюсь. Смотрю на жизнь, как и на смерть; смотрю на богатство, как и на бедность; смотрю на человека, как и на свинью; смотрю на себя, как и на другого; живу в своем доме, будто на постоялом дворе. Меня не прельстить чином и наградой, не испугать наказанием и выкупом, не изменить ни процветанием, ни упадком, ни выгодой, ни убытком, не поколебать ни печалью, ни радостью. Из-за этой тьмы болезней не могу служить государю, общаться с родными, с друзьями, распоряжаться женой и сыновьями, повелевать слугами и рабами. Что это за болезнь? Какое средство может от нее излечить?

Вэнь-Чжи велел больному встать спиной к свету и стал его рассматривать.

– Хвалу в своей общине я не считаю славой; хулу в царстве не считаю позором; приобретая, я не радуюсь, а теряя, не печалюсь.

– Ах! – воскликнул он. – Я вижу твое сердце. Его место, вселенная, пусто, почти как у мудреца! В твоем сердце открыты шесть отверстий, седьмое же закупорено. Возможно, поэтому ты и считаешь мудрость болезнью? Но этого моим ничтожным искусством не излечить!