Андрей Смирягин - Бардак на чердаке

– Да в общем-то не за что! Если надумаете сняться опять, милости просим. Глядишь, еще какие родственники объявятся.

– Ну я побежал, обрадую мамулю. Она, наверное, еще ничего не знает.

– Ага, беги, родной, обрадуй… Во как рванул. Сразу видна горячая кавказская кровь. Одно слово – горцы.

Поцелуй – это не такое простое дело, как заблуждаются некоторые. Одних губ здесь далеко недостаточно, здесь еще голова нужна. Например, некоторые даже не знают, куда сунуть нос во время поцелуя. А девушки, так все, прямо как по команде, признаются, целуясь в первый раз: «Я раньше,– говорит,– никак не могла понять, куда мне девать нос во время поцелуя, чтобы он не мешал». Они, наверное, думают, что было бы удобней целоваться с девушкой, у которой нет носа.

Бывает, еще спрашивают, как лучше целоваться: с открытыми или закрытыми глазами? Ответ прост: все зависит от того, насколько страшный партнер вам попался.

Некоторых еще смущают предостережения врачей, что при одном поцелуе вам передается около трех миллионов микробов. Ничего страшного. Ведь число микробов, от которых вы избавляетесь, не меньше.

Необычайно важным моментом является положение зубов и языка во время поцелуя. Один мой приятель, целуясь, сломал зуб. Я посоветовал ему сменить позицию при поцелуе. Он сменил и вывихнул челюсть. Тогда я посоветовал ему новое положение. Он сменил и сломал руку. После четвертого совета он ездил в инвалидной коляске. А вчера мы его похоронили.

Никто не умаляет вопроса о том, как целоваться. Губы девушки снизу, губы девушки сверху, поцелуй сбоку, сзади, прогнувшись, с использованием подручных приспособлений, стен, лавок, железнодорожных платформ, обрывов рек и одиноких берез. Но все же, это вопрос во многом второстепенный. Гораздо существеннее знать, где целоваться. Ну кому ты доставишь удовольствие, целуясь поздним вечером на лестнице в подъезде, кроме себя, девушки да скандальной бабы, выносящей мусор, которая на тебя этот мусор и высыпет, чтобы не шлялись всякие по ночам? Нет. Ты днем выбери улицу пооживленнее, сядь посередине на лавочку, посади девушку на колени и, запрокинув ей голову, прильни к ланитам.

Какое это внеземное наслаждение – целоваться на людях. А сколько удовольствия получают прохожие? Сколько сразу радостных улыбок появляется на лицах? Правда, случаются и среди прохожих недовольные. Но это все от зависти.

А какая восхитительная вещь – женский язычок. В этом, кстати, убеждаешься только при поцелуе. Неплохо еще бывает по-дружески лизнуть ее в нос.

Но вообще, надо сказать, губы девушки – это такой предмет, который очень трудно поцеловать. Иногда бывает, целый день подкрадываешься к ним, выжидаешь удобный момент, сторожишь случай. Главное – не спугнуть их неосторожным движением. Необходимо усыпить их бдительность смирным и дружеским поведением. И вот в тот момент, когда они окончательно поверят, что вы не замышляете в отношении их ничего плохого и прогуливаетесь здесь совсем по другой причине, прыгайте к ним и, держа их обладательницу как можно крепче за уши, целуйте.

Но прошу вас особенно не увлекаться во время поцелуя. А то один мой приятель целовался в подъезде с любимой девушкой, увлекся и случайно оторвал ей уши.

Но я не знаю ничего восхитительней, чем поцелуй в тихий зимний вечер, когда крупные хлопья снега с завораживающим шорохом покрывают землю. Что может быть лучше горящих румянцем щечек, выглядывающих из воротника девичьей шубки. И хочется реветь от жалости к жителям экватора, лишенным такого незабываемого удовольствия.

– Профессор, извините – я проспал.

– Надеюсь, не один?

– Один…

– Два, идите.

– Подождите. Я скажу все начистоту. Один… на один.

– Два, идите.

– Нет, на два…

– Это уже интересно. Так один на один или один на два?

– На один… нет на два, нет на один… Вспомнил, сначала был один на один, а потом один на два.

– И сколько же всего?

– Четыре, профессор!

– Не четыре, а два. Зачетку.

– Подождите, профессор, я подумаю еще. Один на один и еще на два, и еще кто-то, по-моему, приходил. Всего пять, профессор!

– Ладно, три. За наглость.

– Четыре, профессор, умоляю, у меня стипендия!

– Три, у меня математика.

– Четыре, профессор! У меня жена беременная.

– Давно?

– С самого утра.

– А у меня с утра радикулит. Идите, три.

– Четыре!

– Три!

– Четыре!

– Три!

– Четыре, профессор! Где тереть?

– Ну хорошо, четыре. И чтобы я больше вас не видел.

– Ладно, ставьте два, и я приду на пересдачу.

– Вот ваши пять…

– С плюсом…

– С плюсом.

– И повышенная…

– Ну это уже слишком!

– Я могу и на пересдачу прийти.

– Не надо, и повышенная.

– И беременной жене. Она ждет в коридоре.

– Что ждет, повышенной?!

– Нет, ребенка.

– Ладно, и жене, только побыстрее уходите.

– Как же так, профессор, а на крестины?

– Какие крестины.

– Нашего сыночка…

– Вы издеваетесь?

– Вы что, не любите детей?

– Я не люблю детей?! Да на свете нет человека, кто бы их так любил.

– Тогда приходите, будете ему крестным.

– Ну если крестным… Я подумаю.

– Вот и прекрасно. Кстати, а где мы будем жить?

– Жить?!

– Ну не может же ваш крестник жить в общежитии.

– Конечно, не может.

– Вот и чудесно, сегодня мы с Люсей к вам и переезжаем. Сколько у вас комнат?

– Три.

– А человек?

– Я один. Жена давно умерла, а дети живут отдельно. Знаете, иногда бывает так пусто. Теперь мы будем все вместе обедать, а по вечерам пить чай и смотреть телевизор.

– Об этом не может быть и речи. Трехкомнатную мы разменяем на двухкомнатную и комнату… для вас.

– Но вы хотя бы будете привозить ребенка на воскресенье?

– Какого ребенка?

– Моего крестника.

– Вы с ума сошли. Никакого ребенка не будет. Завтра же пошлю Люську делать аборт. И вообще на фига мне эта Люська с моей повышенной и квартирой… Что с вами, профессор? Вы же еще не успели поставить мне оценки!

…Через три дня состоялись похороны. Сильнее всех рыдал какой-то студент в рваном пальтишке и ушанке набекрень. Он плакал так сильно, как может плакать только человек, потерявший в один день отца, жену, ребенка, кров и всякое будущее…

Изобретение презерватива можно сравнить только с изобретением колеса. Подвиг автора останется навсегда в сердцах благодарных потомков, за исключением, конечно, тех, кто благодаря ему так и не сумел осчастливить этот мир посещением.

Одним из самых сильных моих сексуальных впечатлений детства остается находка в палисаднике нашего дома необычного резинового мешочка, наполненного мутноватой жидкостью. При надавливании на мешочек подошвой сандалии жидкость, пульсируя, выливалась сквозь дырочку в нем. Мы, девочки и мальчики, хихикали и перешептывались, искоса поглядывая на мешочек, похожий на воздушный шарик, но явно не являющийся таковым. Инстинктивно каждый догадывался, сколь интимен предмет, найденный в траве.