Виктория Частникова - Еврейские притчи. Мудрец выше пророка

– Этот камень можно расколоть на две части, из которых получиться два великолепных бриллианта и каждый из них будет дороже самого алмаза. Но проблема в том, что неосторожный удар по камню может разбить это прекрасное чудо природы на горсть мельчайших камушков. Бриллианты из них будут во много раз дешевле этого алмаза, и практически ничего не будут стоить. Я не берусь так рисковать, и не буду делать этой работы.

Так же отзывались и другие ювелиры во многих странах, где он бывал с деловыми поездками.

Тогда ему посоветовали обратиться к старому ювелиру из Амстердама, у которого были золотые руки.

Бизнесмен прилетел в Амстердам и нашел там старого ювелира. Мудрый старый еврей, больше был похож на часовщика. С интересом рассмотрев камень через монокль, он начал предупреждать о риске. Прервав ювелира, бизнесмен сказал, что эту историю он уже слышал и знает наизусть.

Старый еврей взял в руки камень, покрутил его и небрежным движением руки бросил его своему подмастерью, крикнув:

– Из я, мальчик мой! Ограни этому уважаемому господину камушек!

– Что вы делаете?! – воскликнул возмущенный хозяин алмаза. – Вы знаете сколько стоит этот камень?!

– Успокойтесь, уважаемый, все будет хорошо, – с улыбкой ответил старик. – Вы знаете сколько стоит этот камень. Я знаю сколько стоит этот камень. Но Изинька-то этого не знает!

Смотрите на все трудности в жизни, как на легко разрешаемые и не рисуйте себе непреодолимых преград.

Аба-Хелкия был внуком Хони Гамеагела. Когда страна страдала от засухи, законоучителя обращались к нему, прося помолиться о милосердии Божьем, и по его молитве шел дождь.

Придя однажды и не застав его дома, отправились в поле, где он в то время по лол. Подошли к нему с приветствием, но он не ответил.

К вечеру, набрав вязку хвороста, он направился домой. Дрова и мотыгу он нес на одном плече, а верхнюю одежду свою на другом. Всю дорогу шел босой, а чтобы перейти через ручей, надел сандалии. Пробираясь через терновник, поднял повыше края одежды. При приближении его к месту, где он жил, жена вышла нарядной к нему навстречу. В дом он дал войти сначала жене, за нею вошел сам, а законоучителей впустил последними. Сел за обед, а их к столу не пригласил. Раздавая хлеб детям, старшему дал ломоть, младшему два ломтя.

Потом он сказал жене:

– Я знаю, законоучителя пришли не иначе, как по поводу дождя. Пойдем, поднимемся на кровлю и помолимся Господу, – быть может, смилуется Всевышний и пошлет дождь. И пусть не говорят, что благодаря нам произошло это.

Придя наверх, встали, он в одном углу, жена в другом, и начали молиться. Первым появилось облако с той стороны, где стояла жена. Сойдя вниз, он обратился к пришедшим, спрашивая:

– Чего ради, наставники мои, вы пришли ко мне?

– Нас послали просить тебя помолиться о дожде.

– Ну что ж, – ответил он, – благословен Господь, избавивший вас от нужды в молитве Аба-Хелкии.

На это они сказали:

– Мы уверены, что только по твоей молитве пошел дождь. Теперь просим тебя, рабби, объяснить непонятные для нас поступки твои. Почему не ответил ты на наше приветствие?

– Потому, – пояснил Аба-Хелкия, – что я нанят был на поденную работу и не вправе был отрываться от нее.

– Почему ты дрова нес на одном плече, а плащ на другом?

– Плащ этот чужой, и мне одолжили его для надевания, но не для носки дров.

– Почему всю дорогу ты шел босой, а дойдя до ручья, обулся?

– На суше видно, что под ногами, а в воде не видно.

– Зачем, перебираясь через терновник, ты поднял края одежды?

– Пораненное тело можно залечить, а платья не залечишь.

– Для чего при приближении твоем жена твоя вышла к тебе навстречу нарядной?

– Чтобы я не стал заглядываться на других женщин.

– Почему пошла в дом первою твоя жена, за нею ты, а нам дал ты войти последними?

– Потому, что вы недостаточно знакомы мне.

– Почему, садясь за стол, ты не сказал нам, по обычаю: «Садитесь и разделите со мною трапезу?»

– Потому, что хлеба было недостаточно, и я не хотел, чтобы вы благодарили меня напрасно.

– Почему старшему сыну дал ты один ломоть, а младшему два?

– Старший остается дома, а младший ходит в школу.

– Почему первым появилось облако с той стороны, где стояла и молилась твоя жена?

– Жена, бывая постоянно дома, подает бедному хлеб, и голод его немедленно утоляется. Я же подаю милостыню деньгами – и голод бедного не сейчас утоляется.

Это древняя притча, должно быть очень древняя, потому что Бог еще жил на земле в те дни. Однажды пришел человек, старый фермер, и сказал:

– Послушай, Ты, может быть, и Бог и, может, Ты и создал мир, но одно я должен Тебе сказать: Ты не земледелец. Ты не знаешь даже азов фермерства. Тебе необходимо поучиться немного.

– Что ты предлагаешь? – спросил Бог.

– Дай мне один год, и пусть все происходит, как я хочу, и увидишь, что получится. Бедности не станет.

Бог согласился и дал фермеру один год.

Естественно, фермер просил самого лучшего, он думал только о лучшем: ни буря, ни гром, ничего опасного для урожая. Фермер получал все нужное, все благоприятное и был счастлив. Пшеница росла очень высокой! Если он хотел солнца – было солнце, когда он хотел дождя – шел дождь, и ровно столько, сколько он хотел. В этом году все было правильно, все было математически точно. Пшеница выросла такой высокой!

И вот фермер пришел к Богу и сказал:

– Смотри, в этот раз урожай будет такой, что даже если в течение 10 лет люди не будут работать, то еды хватит.

Но когда урожай был убран, зерен в пшенице не оказалось.

Фермер был несказанно удивлен. Он спросил Бога:

– Почему так случилось? Что я делал неправильно?

Бог сказал:

– Потому что не было возражения, не было конфликта, не было трения, потому что ты устранил все трудности, твоя пшеница осталась пустой. Немножко борьбы было бы в самый раз. Бури необходимы, гром и молния нужны. Они пробудили бы душу пшеницы, желание жить и наполняться соком.

Мышь вылезла из норки и увидела, что ей приготовлена мышеловка, а в ней – кусочек сыра.

Она подумала: «Вот, приготовили мне ловушку, чтобы я в неё попала. Хорошо, что я такая умная и сумею сделать так, чтобы не попасть в ловушку.

Я ведь отлично знаю: если дотронусь мордочкой до этого железа, мышеловка сразу захлопнется, и я погибну. Что ж, буду остерегаться и ни за что не коснусь мышеловки. Но не нужно и слишком бояться. Понюхать сыр издали не опасно».

И она начала нюхать. Набрала воздуху в ноздри, и ещё, и ещё, подошла немножко поближе, чтобы ещё получше понюхать.

Покружилась вокруг мышеловки, понюхала, подошла ещё поближе – и в конце концов прикоснулась к мышеловке, попалась и погибла.