Геннадий Красухин - Круглый год с литературой. Квартал второй

Но после поражения республиканцев, которых поддерживал Советский Союз, разочаровался в социалистических идеях, а точнее сказать, – в тех идеях, какие были воплощены в государстве Сталина. Уже в 1937 году Оруэлл стал яростным антикоммунистом.

Свою знаменитую сатирическую книгу «Скотный двор» Оруэлл написал в ноябре 1943 – феврале 1944 года, когда и англичане и американцы были нашими союзниками. Печатать откровенную сатиру на Сталина отказались американские и английские издатели. Книгу удалось напечатать только после войны в 1945 году.

Успех оруэлловской сатиры был ошеломляющим. Ободрённый писатель взялся за жанр антиутопии. В 1945 году он начинает работу над романом «1984», который оказался пророческим относительно созданий закрытых тоталитарных государств. Такие понятия, как « новояз », « двоемыслие », « мыслепреступление » изобретены Оруэллом для воссоздания атмосферы подобных государств. Роман издан в июне 1949-го за полгода до смерти автора (21 января 1950 года).

Помню, как в «Литературной газете» её сотрудник, мой приятель Лёва Токарев, ставший позже великолепным переводчиком французских романов, часто говорил нам: « А ведь 1984 грядёт! Куда они денутся! » « Они » – это вожди СССР. Лёва вслед за Оруэллом оказался почти пророком: не в 1984-м, а в 1985-м на престол взошёл Горбачёв, и страшная не признающая достоинства человеческой личности страна постепенно рухнула в пропасть!

Другой разговор, что никто, в том числе и умерший в 2006 году Токарев, не смог предсказать другого феномена – того, что высвободившийся из-под ярма диктатуры народ снова захочет сунуть шею назад в ярмо. Впрочем, ещё Гегель писал: история учит тому, что ничему не учит. Речь, стало быть, должна идти о величине человеческой памяти, которая оказывается совсем короткой. И дело будущих утопистов исследовать этот феномен.

« Комитет

Государственной безопасности СССР

Управление по Ленинградской области

11 марта 1990 года

№ 10/28-517

Ленинград

Дьяконов Михаил Алексеевич, 25 июня 1885 года рождения уроженец г. Томска, русский, гражданин СССР, беспартийный, литератор-переводчик, проживал: Ленинград, ул. Скороходова, д. 9, кв. 24

жена – Дьяконова Мария Павловна, 52 года, переводчик, проживала с мужем

сын – Дьяконов Михаил Михайлович, 1907 года рождения

сын – Дьяконов Игорь Михайлович, 1915 года рождения (в 1954 году проживал: Ленинград, Суворовский проспект, д. 30, кв. 8)

сын – Дьяконов Алексей Михайлович, 1919 года рождения.

Арестован 1 апреля 1938 года Управлением НКВД по Ленинградской области.

Обвинялся по ст 58-6 (шпионаж), 58–10 (антисоветская агитация и пропаганда), 58–11 УК РСФСР (организационная деятельность, направленная к совершению контрреволюционною преступления).

Постановлением Особой Тройки УНК ВД по Ленинградской области от 15 октября 1938 года определена высшая мера наказания.

Расстрелян 22 октября 1938 года в Ленинграде.

Определением Военного Трибунала Ленинградского Военного округа от 20 апреля 1956 года постановление Особой Тройки УНКВД ЛО от 15 октября 1938 года в отношении Дьяконова М. А. отменено, и дело прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления.

Дьяконов М. А. по данному делу реабилитирован ».

Комментировать этот документ не стоит: он говорит за себя сам.

Скажу только, что уничтожили замечательного человека, весёлого жизнелюба, отца Игоря Михайловича, выдающегося ассириолога, переводчика «Эпоса о Гильгамеше», академика многих иностранных академий, отца Михаила Михайловича, известного востоковеда, археолога, переводчика Фирдоуси, Низами. В войну погиб и Алексей Михайлович, подававший большие надежды.

Как писал ещё один его сын Игорь Михайлович, выдающийся востоковед, шумеролог, асириолог, его отец Михаил Алексеевич Дьяконов « сделался переводчиком оттого, что женился на бесприданнице ».

« Литературные успехи , – продолжает вспоминать сын, – были значительными: за первое издание перевода романа Эптона Синклера «Джимми Хиггинс» был выдан мешок картошки. (Эта книга потом переиздавалась десять или двенадцать раз, уже за гонорар, и Михаил Алексеевич говорил, что Джимми – его четвертый и самый почтительный сын – столько лет кормит родителя!) ».

Он увлёкся переводом. Перевёл Роллана «Жан Кристоф» и «Антуанетта». Перевёл книгу о путешествиях Руаля Амундсена. Перевёл «Ярмарку тщеславия» Теккерея.

А потом была работа в издательстве Арктического института. М.А. Дьяконов познакомился и подружился со многими знаменитыми полярниками.

Написал книгу «Путешествия в полярные страны» (1935). Составил вместе с Е. Рубинчиком сборник «Дневники челюскинцев». А в серии «ЖЗЛ» выпустил книгу «Амундсен» (1937).

Книга «История полярных исследований», над которой он работал долго, вышла в Архангельске в 1939 году. И сразу же попала в список запретных. Архангельские издатели не знали, что автор книги уже год, как не существует на свете.

Сергей Михайлович Бонди, родившийся 25 июня 1891 года и преподававший у нас в МГУ, когда я там учился, считался крупным пушкинистом. Мне нравилось, как он на лекциях читает самого Пушкина: артистично, духовно, влюблённо в текст. Смущали меня статьи Бонди: многословны, скучноваты. К тому же – совершенно для меня непонятное стремление Сергея Михайловича ввести так называемую Десятую главу «Онегина» непременно в корпус пушкинского романа. Для чего? Ведь расшифрованные отрывки способны только увести читателя от смысла романа, а не прояснить его, не прирасти к тексту, не стать его неотторжимой частью.

Особенно меня поразило, что С.М. Бонди был страшно раздражён пушкинскими штудиями Валентина Непомнящего, которые стал публиковать журнал «Вопросы литературы». Разбирая, например, стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный», Непомнящий выступил против канонической трактовки строчки «И милость к падшим призывал» как – призывал милость к декабристам. Советские литературоведы явно путали понятия «падшие» и «павшие». Пушкин, конечно, не героев имел в виду, но тех, кто небезнадёжен в своём нравственном падении, кто может подняться.

(Я говорю о раннем Непомнящем. Поздний – особый разговор. Да Бонди, умерший 29 августа 1983 года, его и не застал.)

Тем не менее уже в первой же своей книге «Черновики Пушкина» Бонди, не называя Непомнящего, глухо говоря о каких-то новейших пушкинистах, грудью встал на защиту вульгарной идеологической трактовки.

Любопытно, что эта книга вышла в «Просвещении» только в 1971 году, когда Бонди было 80 лет. Следующую книгу – «О Пушкине» он тоже успел увидеть. Она вышла в 1978-м – за пять лет до кончины Сергея Михайловича. И несёт на себе тот же налёт вульгарно-социологического пушкиноведения.