Юрий Поляков - Мысли на ветер. Афоризмы, цитаты, записные книжки

«Государственная недостаточность. Вся наша жизнь – нечеловеческая комедия. 2000 г.»

Писатель. Писатель и политика

Писатель в России традиционно вовлечён в политику, и если заявляет, будто она его не интересует, это примерно то же, как если бы он признался, что его не волнует половая жизнь человечества. Ну и что хорошего? Лично я книги такого писателя читать не стану. Политика – это зримые нам, пигмеям, трепеты и колебания Левиафана Истории. Как можно этим не интересоваться?

«Государственная недостаточность. Как я был информационным поводом. 2014 г.»

♦

Писатель не может быть вне политики, даже если этого и хочет. Другое дело – совсем не обязательно, а может быть, и вредно становиться «горланом-главарём» какой-то политической группы. Тогда приходится делать выбор между литературой и политикой, ибо политик, пишущий под диктовку сердца (а в этом, собственно, и заключается талант), подобен шахматисту, который, садясь за игру, передаёт сопернику перечень всех своих будущих ходов.

«Государственная недостаточность. Что немцу здорово, то русскому смерть… 1997 г.»

♦

Писатель, который искренне заботится об Отечестве, писатель-патриот сегодня фактически бесхозный.

«Созидательный реванш. «У меня прямой контакт с читателями и зрителями». 2014 г.»

Писатель. Писатель и публицистика

Публицистика необходима писателю… Статьи, точно предохранительные клапаны, позволяют литератору выпустить излишний социальный гнев, ярость оскорблённой нравственности, мимолётную обиду на подлости эпохи. Это необходимо, ибо настоящий художник не должен валить в своё произведение шелуху сиюминутности, но отбирать осмысленные зёрна бытия. Он обязан попытаться понять всех. Ведь у самого последнего негодяя есть своя правота перед Богом, а у самого морального человека – свои помрачения сердца…

«Россия в откате. Невольный дневник. 2008 г.»

♦

Искренность в писательской публицистике встречается не так уж часто, хотя, казалось бы, именно своей откровенностью интересен литератор. Лукавство – это скорее трудовой навык политика. Впрочем, по моим наблюдениям, число профессионально неискренних писателей неуклонно растёт, это, наверное, какая-то мутация, вроде клопов с запахом «Шанели».

«Босх в помощь! Предисловие автора»

♦

Зачем поэты, прозаики, драматурги пишут статьи? Неужели они не могут свести счёты со Временем, скажем, при помощи могучей эпопеи, разительной поэмы или комедии, которую современники тут же растащат на цитаты, как олигархи растащили общенародную собственность? А ведь есть ещё эпиграммы, памфлеты, антиутопии, позволяющие от души поквитаться с неудовлетворительной действительностью. Но литераторы продолжают писать статьи. Зачем? А затем, что процесс художественного творчества долог, сложен, противоречив и непредсказуем. Да и само влияние художественного текста на общество неочевидно и ненадёжно, напоминает скорее поддерживающую терапию или даже гомеопатию. А что делать, если требуется молниеносное врачебное вмешательство – тот же прямой массаж сердца? Ведь случаются события, от которых, как пелось в революционной песне, «кипит наш разум возмущённый», когда хочется отхлестать гнусную рожу действительности наотмашь, вывалить политикам, соотечественникам, самому себе всё и сразу, пока не остыл, не забыл, не перекипел, ведь отходчив русский человек, непростительно отходчив…

«Левиафан и Либерафан. Предисловие. 2015 г.»

♦

Любой крупный талантливый писатель обязательно и талантливый публицист. За редким исключением у любого стоящего русского писателя есть прекрасная публицистика. Это, как правило, взаимосвязано. Есть какие-то движения души, которые воплощаются в образе, а есть мысли, которые надо прямо выкрикнуть народу. Нет времени выжидать, пока толпа прочтёт твой роман и через десять лет поймёт, и тогда вырывается знаменитое толстовское: «Не могу молчать».

«Государственная недостаточность. Я обречён на одиночество. 2000 г.»

♦

По традиции – начиная с Пушкина – отечественные писатели всегда занимались и публицистикой, и издательской деятельностью. Наш литератор – это всегда ещё и общественный деятель, а не человек, сидящий в переделкинском подполье и выдающий по три романа в год.

«Государственная недостаточность. Без ложной скромности. 2001 г.»

Писатель. Писатель и редактор

Писательство без разногласий с редакторами – это как любовь без ссор. Не бывает.

«Государственная недостаточность. Вся наша жизнь – нечеловеческая комедия. 2000 г.»

Писатель. Писатель и режиссёр

Есть два типа режиссёров. Первые знают, чего хотят от писателя. Они будут ругаться, отвергать предложенное, стыдить, унижать, грозить разрывом и возвратом аванса, но как только ты выдашь требуемое, они в зависимости от характера тебя обнимут, поведут в ресторан или скупо похвалят, чтобы не избаловать «писарчука». А вот ко второму типу относятся те режиссёры, которые не знают, чего хотят. С авторами они обращаются, как недееспособные мужчины с женщинами, требуя от несчастных чего-то невероятного, что вернёт былые силы и способность к любви. С такими лучше не связываться. Результат всегда один: измочаленные нервы и выпотрошенное подсознание, а на выходе то же самое, что и на входе.

«По ту сторону вдохновения. Драмы прозаика. 2010, 2017 гг.»

Писатель. Писатель и свобода

Писатель всегда хочет свободы больше той, которая необходима обществу.

Из записных книжек

Писатель. Писатель и читатель

Писатель должен нравиться читателям. Это главное. Остальное – премии, звания, должности, награды – сопутствующие товары. Есть – хорошо. Нет – и хрен с ними.

«Государственная недостаточность. Вся наша жизнь – нечеловеческая комедия. 2000 г.»

♦

Больные темы – это хлеб писателя и мечта читателя. Они неприятны только власти.

«Созидательный реванш. «Если хочешь поставить на себе крест, озаботься судьбой русского народа». 2011 г.»

♦

У каждого писателя должен быть идеальный читатель.

«Государственная недостаточность. У меня есть шанс быть интересным потомкам. 2001 г.»

Писатель. Писатель-классик

Классик – это писатель, который переживает смену историко-культурных эпох и остаётся востребованным новым поколением.

«Государственная недостаточность. Пролегомены Полякова. 2005 г.»

♦

У меня есть такая теория, что классиком может стать только «перечитываемый» писатель. В сравнении с «читаемым» писателем – это качественно новая ступень, как неандерталец и гомо сапиенс. Если захотелось снять с полки и перечитать книгу современного писателя – значит, у этого писателя есть все шансы стать классиком, хотя, может быть, не первой величины. Ведь классики тоже разные. Например, Куприн – классик, но ведь его не сравнишь, скажем, с Чеховым.

Читать дальше