Коллектив авторов - Мужская мудрость в притчах и афоризмах самых выдающихся и великих личностей мировой истории

Способность краснеть — самое характерное и самое человеческое из всех человеческих свойств.

Если бы не удалось пережить свою жизнь, я бы установил для себя правило читать какое-то количество стихов и слушать музыку, по крайней мере, раз в неделю. Путем такого упражнения мне удалось бы сохранить активность тех частей мозга, которые теперь атрофировались.

Сочувствие чужой радости — это дар гораздо более редкий, нежели сочувствие чужому страданию.

По-моему, лекции не имеют по сравнению с чтением никаких преимуществ, а во многом уступают ему.

В детстве я нередко сочинял заведомый вздор только для того, чтобы вызвать удивление окружающих. Главным моим наслаждением и единственным занятием в течение всей жизни была научная работа, и возбуждение, вызываемое ею, позволяет мне на время забывать или совсем устраняет мое постоянное плохое самочувствие.

Чем больше мы познаем неизменные законы природы, тем все более невероятными становятся для нас чудеса.

Умирает только хилое и слабое. Здоровое и сильное всегда выходит победителем в борьбе за существование.

Высочайшая возможная стадия нравственной культуры — когда мы понимаем, что способны контролировать свои мысли.

Внушения совести в связи с раскаянием и чувством долга являются важнейшим различием между человеком и животным.

Нет ничего более невыносимого, чем безделье.

Наука заключается в такой группировке фактов, которая позволяет выводить на основании их общие законы или заключения.

Не существует доказательств, что человек был изначально одарен облагораживающей верой в существование всемогущего бога.

Нет ничего более замечательного, чем распространение религиозного неверия, или рационализма, на протяжении второй половины моей жизни.

Человек, который осмеливается потратить впустую час времени, еще не осознал цену жизни.

Обыкновенно не те, которые знают много, а те, которые знают мало, всего увереннее заявляют, что та или другая задача никогда не будет решена наукой.

Самую сильную черту отличия человека от животных составляет нравственное чувство, или совесть. И господство его выражается в коротком, но могучем и крайне выразительном слове «должен».

В человеческом обществе некоторые из наихудших предрасположенностей, которые внезапно, без всякой видимой причины проявляются в составе членов семьи, возможно, представляют собой возврат к первобытному состоянию, от которого мы отделены не столь многими поколениями.

Если вспомнить, как свирепо нападали на меня представители церкви, кажется забавным, что когда-то я и сам имел намерение стать священником.

Сухие листья (из дзэнских притч)

Новый императорский сад готовили к открытию три года. Наконец, все работы были завершены, и император пригласил всю знать полюбоваться красотой сада.

Все были в восторге и рассыпались в комплиментах. Но императора интересовало мнение Мастера Лин-чи, который считался непревзойдённым знатоком этого вида искусства. Когда император обратился к Лин-чи, все присутствующие обернулись, и воцарилась тишина. Лин-чи ответил:

— Странно, но я не вижу ни одного сухого листа. Как жизнь может существовать без смерти? Из-за того что здесь нет сухих листьев, сад мёртв. Я думаю, что сегодня утром его очень тщательно подметали. Прикажите принести немного сухих листьев.

Когда листья принесли и разбросали, ветер начал играть ними. Шорох листьев — и сад ожил!

Мастер сказал:

— Теперь всё в порядке. Ваш сад прекрасен, но он был слишком ухожен. Искусство становится величайшим, когда не обнаруживает себя.

Делёж «по-божески» (из греческих притч)

Как-то раз три человека нашли мешок с орехами, принесли к Анастратину и попросили, чтобы он разделил между ними орехи по-божески. Анастратин развязал мешок, дал одному горсть орехов, другому — один орех, а третьему — всё остальное.

Они ему говорят:

— Ходжа, ты разделил несправедливо!

— Глупые вы люди! — отвечал он им. — Разве Бог не делит именно так? Одному даст много, другому мало. Вот если бы вы попросили меня разделить по-человечески, тогда бы каждый получил поровну.

Сизиф и два мудреца (из греческих притч)

Однажды два мудреца проходили мимо горы, к вершине которой тащил свой камень Сизиф. Один мудрец, глядя на Сизифа, заметил:

— О да, в жизни всегда есть место выбору: делать то, что хочешь, или то, что не хочешь.

Этот человек выбрал второе.

— Его заставили заниматься этой работой обстоятельства, — ответил другой мудрец, — увы, выбора у него не было.

— Был! — воскликнул первый мудрец. — Он мог или подчиниться обстоятельствам, или нет!

— Но если бы он не подчинился, его бы за это жестоко наказали! — возразил другой мудрец.

— А разве, следуя чужой воле, он наказан не более ужасно, чем если бы он не подчинился? — спросил первый.

Этот разговор услыхал Сизиф.

— Эй, вы! — прокричал он мудрецам, — вы это о чём? И не стыдно вам, бездельникам, лицемерить? Да, жизнь моя тяжела. Однако я ею доволен. Ибо если не можешь изменить обстоятельства, измени к ним своё отношение и радуйся тому, что назначено тебе судьбой. Это и есть мой выбор.

Сказав это Сизиф дотащил глыбу до вершины, но она в очередной раз сорвалась и с грохотом полетела вниз.

— Ну и дурак же ты, Сизиф, — ответил ему первый мудрец, — наверное, твой отец слишком хорошо приучил тебя к труду. А к любому делу с умом подходить нужно. Что ты всё тащишь и тащишь наверх этот камень? Неужели ещё не понял, что не по силам тебе взгромоздить его на вершину?

— Это моя Судьба, — ответил Сизиф, спустился вниз и снова покатил наверх камень.

— А хочешь я тебе расскажу, что нужно сделать, чтобы камень сам на гору выпрыгнул? — сказал мудрец.

— Сам? Неужели это возможно? — почесал затылок Сизиф, и камень снова полетел вниз.

— Подойди ко мне, — позвал его мудрец.

Сизиф подошёл к мудрецу и тот что-то прошептал ему на ухо.

Сизиф задумался, глянул на камень, на вершину…

— Эврика! — подпрыгнул Сизиф.

Он побежал к верхушке горы, стал там на четвереньки, быстро-быстро заработал руками. Из-под его рук во все стороны разлетелась земля.

Затем он вернулся к глыбе, покатил её наверх, докатил до вырытой им у самой вершины ямки, взгромоздил глыбу в ямку, и глыба остановилась. Затем Сизиф начал сбрасывать землю с вершины. Она сровнялась с уровнем камня, и камень сам скатился на верхушку горы.