Татьяна Стрыгина - Жить – не тужить. Изречения Амвросия Оптинского

Подходит монахиня к батюшке и говорит: «Благословите, батюшка, боимся ночевать в номере». Когда же батюшка спросил, что за причина такой боязни, монахиня отвечала: «Да вот, батюшка, над моей кроватью так навис потолок, что угрожает смертельной опасностью».

Батюшка добродушно улыбнулся и сказал:

«Вот что по этому поводу я тебе расскажу.

Один молодой человек, возвратившись ночью домой, увидел свет в своей квартире. Это его ужасно поразило, потому что ключ от квартиры был у него в кармане. Чтобы удовлетворить свое любопытство, он подходит к окну – и что же видит? У него по комнате ходит он сам. Это до такой степени испугало его, что он опрометью бросился бежать за реку к своему брату, где и провел ночь.

Наутро вместе с братом он приходит домой, – и что же видит? Над его кроватью провалился потолок. Так вот как Господь спасает и хранит тех, которые не готовы еще явиться пред милосердием Божиим».

О поживших в смирении и простоте батюшка рассказывал: «Пришел один молодой человек в какой-то московский монастырь и стал просить настоятеля принять его в число братии. Настоятель же, смотря на его кротость, посоветовал ему поступить в Оптину пустынь. Молодой человек послушался, прибыл в Оптину пустынь и немедленно принят был отцом архимандритом Моисеем, который сказал о нем старцу отцу Макарию. Поместили его отдельно в письмоводительской. Послушник этот всегда в церкви стоял тихо, опустивши глаза, и со строгим благоговением и смирением, без благословения настоятеля из церкви не уходил. И вот, когда он умирал, все улыбался. Вероятно, ему было видение, и он умер тихо. Избранникам Божиим всегда особенно покровительствует Бог. Кто отдает себя промыслу Божию, о том бывает особенное попечение Божие».

В переводах и вообще в издании от Оптиной пустыни душеполезных книг главными деятелями были: языковед монах Климент Зедергольм (впоследствии иеромонах) и монах Анатолий Зерцалов (впоследствии скитоначальник и старец). Им помогал несколько в книжных занятиях еще один молодой скитской послушник. Благословляя их на книжные труды, старец, по обычаю своему, рассказал им шутливый и, между прочим, назидательный анекдот. Утонул один монах. Дело о сем поступило в суд. Собрались судьи и начали толковать, как озаглавить дело. Один из старинных писак предлагает написать так: «О потонутии монаха». Ему говорят: это неловко. Другой старичок так предлагает озаглавить: «О потоплении монаха». Ему возражают: но ведь монаха никто не топил. Наконец один из молодых современных научников сказал: «О потонувшем монахе».

И все согласились.

Этим анекдотом старец давал книжным людям разуметь, что старшие в поручаемых им делах не должны пренебрегать мнением и младшего.

Указывая, что человеку нечем гордиться, старец прибавлял: «Да и чем, в самом деле, человеку тут возноситься? Оборванный, ощипанный, просит милостыни: помилуй, помилуй! А подастся ли милость, это еще кто знает».

Человек яко трава. Кто гордится, тот вянет, как трава, а кто боится Бога, тот будет помилован Господом.

Когда чувствуешь, что преисполняешься гордостью, то знай, что это похвалы других тебя надмевают.

Однажды батюшка рассказывал, что враг сидит и болтает ногами. Ему говорят: «Что же ты ничего не делаешь?» Враг отвечает: «Да мне ничего не остается делать, как только болтать ногами, – они [люди] лучше меня все делают».

О том, как трудно искореняются греховные навыки в человеке и как сильно действует на него пример других, старец говорил: «Как на лошадь дикую, пойманную в табуне, накинут аркан, она все упирается сначала, идет боком, а потом видит, что все идут, и она пойдет в ряд. Так и человек».

Батюшка учил, как надо принимать неблагодарность людей: «Если делаешь доброе, то должно его делать только лишь для Бога. Почему на неблагодарность людей и не должно обращать никакого внимания. Награду ожидай не здесь, а от Господа на небесах; а если ждешь здесь, то напрасно и лишение терпишь».

Кто-то спросил: «Батюшка, ведь не может ощущать в будущей жизни полного блаженства тот, у кого близкие родные будут мучиться в аду?» Старец ответил: «Нет, там этого чувства уже не будет; про всех тогда забудешь. Это все равно как на экзамене. Когда идешь на экзамен, еще страшно и толпятся разнородные мысли, а пришла, взяла билет – и про все забыла».

Когда старцу написали, что тяжело жить на свете, он ответил: «Потому она [земля] и называется юдоль плача; но люди одни плачут, а другие скачут, но последним будет нехорошо».

О том, за что бьют, батюшка говорил: «Одних бьют для полировки, а других для исправления».

Один раз старец, объясняя слова Апостола Иакова «не мнози учители бывайте», сказал: «Учить – это не большие камни с колокольни бросать, а исполнять – большие камни на колокольню таскать».

Одной монахине, когда она жаловалась, что ее бранят, старец говорил: «Кто нас корит, тот нам дарит; а кто хвалит, у нас крадет».

Некто говорил отцу Амвросию: «Когда в грубые искушения впадаю, то прихожу в уныние и даже отчаиваюсь». Батюшка ответил: «Когда отец игумен Антоний был болен, то перед его смертью мы с отцом Климентом приходили к нему. Отец Климент в это время о ком-то сомневался, а отец игумен говорил: “Не надо отчаиваться ни за кого, один диавол отчаялся, а прочие могут спастись”».

Когда говорили батюшке, что ему не дают покоя, он отвечал: «Для нас тогда настанет покой, когда запоют над нами: “Со святыми упокой”».

N сказала батюшке: «Когда сердита бываю, то молюсь рассеянно». А батюшка ответил: «Кто сердится, тот лишается покрова Божьего. Нужно молиться без злопамятности».

Батюшка рассказывал:

«Отец Макарий рассердился раз на меня и выгнал из своей келии за одну барыню: зачем я ее принял, тогда как он ее не принимал за то, что она долго не прощала обид другим. Рассердился он больше на нее, а на меня так, кстати. И после этого еще целые сутки ее не принимал; она очень плакала; тогда он ей говорит: “Сама по два дня не прощаешь, а тут и суток вытерпеть не можешь”».

Батюшка рассказывал:

«Однажды одной княгине было видение, будто она у входа в рай со многими другими, и тут же была девушка в лаптях. Княгиня думала, что ее (т. е. княгиню) за доброту и все добродетели возьмут первой.

Каково же было ее удивление, когда вдруг вместо нее взяли эту девушку; она возмутилась, но потом подумала: «У меня все-таки есть добродетели, может, с этими (указывая на других) возьмут». Но ее и тут не взяли. Наконец взяли всех, а ее и после всех не берут. Тогда она упала на землю и начала говорить, что она действительно хуже всех и недостойна быть в Царствии Небесном».