Галина Зубко - Искусство Востока. Курс лекций

Искусство, которое изначально было ориентировано не на эстетические цели, а на сакрально-ритуальные функции, тем не менее с самых ранних периодов было связано с красотой. Поскольку оно в силу своего сакрального характера имело отношение, точнее – как бы «устанавливало» связи с так называемой трансцендентной реальностью, божественной гармонией (воспринимаемой обычно как красота). Древний мастер творил, создавая формы в соответствии с вселенским, мировым Законом, представление о котором содержится во всех мифологиях. Эти же цели во многом присущи и искусству Востока: восточный мастер «нацелен» на раскрытие красоты, в которой он видит проявление высшей гармонии.

В искусстве Востока особое значение имеет традиция, обеспечивающая передачу из поколения в поколение образцов и складывающихся норм, навыков и знаний. В традиции, как полагают на Востоке, заключена особая сила, восходящая к древним временам; она одухотворяет и освящает всю жизнь социума. Эта же сила, исходящая из духовного ядра, то есть комплекса сакральных истин, создает стиль традиционной цивилизации – стиль, которому нельзя подражать со стороны.

Создаваемое древним мастером произведение имеет для него непосредственное отношение к истине и вечности, опять же в силу сакральной природы искусства. Древний мастер обращен своим творчеством к вечности; в своих произведениях («вещах») он закрепляет истины, то есть знания, необходимые для социума. Как это ни странно звучит, но в древний, дописьменный период искусство, прежде всего изобразительное, выполняло, в числе прочего, своего рода мнемоническую функцию, способствуя закреплению в памяти социума жизненно необходимых для него знаний. Это искусство и было ориентировано на обеспечение постоянной связи социума с реальностью, которая представлялась древним людям высшей. Более того, данное искусство – в равной степени это справедливо и для традиционного восточного искусства – являлось частью парадигмы воспитания, поскольку оно составляло необходимый семиотический фон и своего рода код для ритуалов посвящения и инициации. Во время этих церемоний искусство в таких своих формах, как наскальная изобразительность, архитектура священных зданий, скульптура, различного рода мелкая пластика, несущая сложную символику, а позднее и письмо, прежде всего в форме каллиграфии, «участвовало» в приобщении новых членов общества к священным знаниям и нормам поведения.

Все это и определяет то, каким образом формировалось и развивалось искусство, изначально представлявшее собой синкретическое целое, являясь, в свою очередь, частью нерасчленимого в семиотическом плане единства. В этой связи стоит привести замечательное высказывание К. Г. Юнга, который отмечал, что европейское мышление строится на ограничительном принципе – «или то, или это», тогда как восточное мышление на «величественно-утвердительном» – «и то, и это» [3].

Сакральное содержание обусловило «закрытость», «двойственность» и семантическую многослойность классических образцов искусства Востока. Изучая это искусство или просто знакомясь с ним, мы должны иметь в виду отмечаемую многими исследователями трудность для восприятия подлинных образцов искусства, смысл которых для его представителей состоит в том, чтобы «развивать», «образовывать» и духовно «поднимать» слушателя / зрителя, обязанного не просто воспринимать созданную «вещь», но трудиться над расшифровыванием скрытых в ней сложнейших символов.

Восприятие произведений восточного искусства зависит не только (и вовсе не в первую очередь) от оценки их эстетических качеств, но и от умения соотнести их с религиозными ценностями, а также от степени проникновения в религиозное прошлое. Искусство совершенно очевидно выполняет своего рода роль эстафеты, обеспечивая связь времен. Другими словами, основной критерий оценки здесь – знание. Впрочем, в данном случае имеется в виду не знание в привычном для нас смысле, не книжное, не научное знание, а некое духовное ведение, приобщенность к вечным истинам. Именно в силу этого, по мнению многих исследователей, традиционное искусство Востока непознаваемо, закрыто для людей, воспитанных в христианской традиции. Можно продолжить эту мысль: европейцы видят в этом искусстве чисто эстетическую, внешнюю сторону, они видят только то, что видит глаз, то есть то, что очевидно, что на поверхности. Важный момент, который также необходимо отметить: западные специалисты при изучении искусства Востока переносят на него западные критерии, свои категории и свои «мерки», что не может не затруднять для представителя западной традиции понимания восточного искусства.

В любом искусстве важное значение имеет образ человека, так как то, как раскрывается эта тема, демонстрирует типологические черты той или иной традиции. Есть основания полагать, что в традиционном искусстве Востока тема человека хотя и присутствует, но не является главной. В отличие от христианского искусства искусство Востока не является антропоцентричным; его нельзя рассматривать также как искусство тождества и подобия. Христианское же искусство ищет образ человека в сфере возможного, основанного на принципе тождества и подобия. Здесь человек всегда оставался мерой вещей. Отсюда – отмечаемый многими исследователями в христианстве и христианском искусстве явный «вкус к антропоморфизму».

В противоположность христианству ислам, согласно мусульманской догматике, воспринял Слово Божье не в образе Человека (каким явился Иисус Христос), а через Коран. Слово Корана является главным стержнем для искусства ислама, в котором оно доносится через каллиграфические надписи, изящнейшие, наполненные напряженным внутренним ритмом и пульсом арабески, геометрические узоры ковров и т. д. Притом Слово Корана не может быть до конца выговорено, как остается принципиально незаконченной вязь арабески.

Искусство ислама является преимущественно графическим, искусством в некотором смысле без образов и даже своего рода абстрактным. Абстрактным считают в определенной степени и искусство буддизма, в котором главным символом является геометрический символ мандала. Считается, что буддизм, как в высшей степени абстрактная доктрина, явно тяготеет к геометрическим символам; так, буддийский пантеон в известном смысле, как и мандала, «геометричен». Говорят об абстрактном характере некоторых образцов, скажем, китайской средневековой живописи, например живописи буддийских монахов. Но абстрактный характер произведений восточных мастеров принципиально отличается от искусства современных западных абстракционистов, для которых главным, определяющим творческим импульсом является их собственное эго. Тогда как восточные мастера творят, как правило, на основе канона, в строгом соответствии с нормами и сложившимися правилами, во многом восходящими к религиозной догматике.

Читать дальше