Сергей Романюк - Сердце Москвы. От Кремля до Белого города

Епифаний прожил в Москве 26 лет и погребен был в Чудовом монастыре. На его надгробной плите была пространная надпись, начинавшаяся так:

И сам патриарх Никон, эта яркая и противоречивая фигура в истории Русской церкви, испытал здесь, в Чудовом монастыре, минуты унижения и позора. В небольшой Благовещенской церкви монастыря 12 декабря 1666 г. ему объявили приговор церковного суда, в котором русского патриарха обвиняли в хуле на великого государя, царя всея Руси. Тут были и два патриарха – Паисий Александрийский и Макарий Антиохийский – главы восточных церквей, живших под гнетом турок и приезжавших в Московию в надежде на вспомоществование, присутствовали русские церковные деятели и бояре, присланные царем, князья Одоевский, Долгорукий, Воротынский и др. В церковь, ярко освещенную свечами, вошел Никон в патриаршей мантии, с панагией на груди и в черном клобуке с сияющим жемчужным крестом на нем. Прочли по-гречески и по-русски приговор суда – лишить Никона патриаршего сана, и восточные патриархи начали снимать с него панагию и клобук. «Возьмите себе жемчуг, – сказал язвительный Никон, обращаясь к патриархам, – разделите его между собою; вы, бродяги, шатаетесь всюду за милостыней».

Низложенного Никона вывели из церкви, посадили в сани и на следующий день отправили в Ферапонтов монастырь в заточение.

Монахом Чудова монастыря был и один из первых русских просветителей, Карион Истомин. Он приехал в Москву из Украины около 1676 г. и сначала поселился вместе с Сильвестром Медведевым в Заиконоспасском монастыре на Никольской улице, но потом перешел в Чудов монастырь. Карион Истомин – автор лучшего тогда русского букваря, вышедшего из печати в 1694 г., который он преподнес царице Наталье Кирилловне для обучения ее внука, царевича Алексея. Еще раньше он составил для одиннадцатилетнего царя Петра I книгу «Полис» – энциклопедию, в которой рассказывалось о самых разных вещах в стихотворной форме. Карион Истомин был автором и переводчиком многих сочинений по истории и педагогике, его поэтическое наследство очень велико. Чудов монастырь был известен в Москве своим хором, который был, как говорили, «вершиной русского певческого искусства». Его основал митрополит Платон Малиновский в 1750 г., где хористами служили «искусные и голосами исправные, басистые, тенористые и альтистые, особливо же из мальчиков дишкантистые, чтобы гораздо к пению способны были и напрасно места не занимали».

Как и в других монастырях, в Чудовом монастыре находилось кладбище, на котором похоронили последнего казанского царя Едигера, принявшего крещение под именем Симеон; в монастыре покоились сват царя Алексея Михайловича боярин Борис Иванович Морозов, Карион Истомин, многие из знатных фамилий Трубецких, Оболенских, Хованских, Щербатовых, Куракиных, Стрешневых.

Во время оккупации Москвы наполеоновскими войсками в алтаре собора маршал Даву устроил свою канцелярию, где, сидя за священным престолом, подписывал бумаги и принимал просителей, что воспроизвел Верещагин в серии картин, посвященных Отечественной войне 1812 г.

Рядом с Чудовым монастырем стояло небольшое уютное здание с изящной угловой полуротондой – так называемый Малый Николаевский дворец.

Малый Николаевский дворец

Во времена Ивана III здесь находились двор брата государя князя Юрия Ивановича Дмитровского и несколько других дворов, принадлежавших боярам. Царь Иван IV приказал очистить весь участок и построить двор для своего глухонемого брата, князя Юрия Васильевича, что и было сделано в продолжение трех месяцев осенью 1560 г. Князь Юрий прожил здесь немного – через четыре года он умер, и двор купил боярин Иван Шереметев Большой, заплативший за него огромную по тем временам сумму – 7800 рублей да еще давший в придачу два других своих двора. После Шереметевых двором стал владеть известный политический деятель царствования Михаила Федоровича, знатный и богатый боярин Борис Иванович Морозов, а с 1677 г. двор – собственность Чудова монастыря.

По указу Синода 1744 г. этот двор стал жилищем главы Московской епархии. Сюда 15 сентября 1771 г. пришла толпа москвичей, возмущенная запретом архиепископа Амвросия собираться у иконы на Варварской площади – дело было во время чумной эпидемии в Москве, и власти, естественно, боялись распространения болезни. Озлобленной толпе нужно было найти конкретных виновников трагедии, и гнев обезумевших от жажды крови обратился на Амвросия. Собравшиеся на Варварской площади бросились в Кремль, сюда, в палаты архиепископа, и, не найдя его там – он успел укрыться в Донском монастыре, – разгромили дом: «…все окончины перебили, стулья переломали, оборвали и, одним словом, весь домашний убор с крайним ругательством в ничто обратили». На следующий день архиепископа нашли на хорах Большого собора Донского монастыря, выволокли невинную жертву оттуда и зверски убили. Это было началом Чумного бунта 1771 г., укротить который смогли лишь войска под командованием генерал-поручика П.Д. Еропкина.

Новый глава Московской епархии архиепископ Платон в 1775 г. начал строительство дома для себя заново. Средства на постройку – 40 тысяч рублей – выдала сама Екатерина II, а архитектором пригласили Матвея Казакова, который строил для Платона ранее архиерейские палаты в Твери и церковь Святого Филиппа Митрополита в Москве.

В 1776 г. Казаков возвел здание «в новейшем вкусе», со сдержанной обработкой лопатками по всему фасаду и очаровательной полуротондой из четырех колонн тосканского ордера, увенчанной бельведером с вензелем Платона. В здании находилась домовая церковь, освященная во имя святых апостолов Петра и Павла. Позднее, в 1824 г., здание надстроили деревянным, обложенным кирпичом третьим этажом.

После смерти митрополита Платона архиерейский дом остался без хозяина и в 1817 г. поступил в дворцовое ведомство. Когда в следующем году в Москву приехал императорский двор, в этом здании поселился великий князь Николай Павлович с семьей. Здесь 17 апреля 1818 г. родился его сын, будущий российский император Александр II. Его отец часто останавливался в этом дворце, и впоследствии он стал называться Малым Николаевским.

Тут 8 сентября 1826 г. состоялся знаменательный разговор Николая I с возвращенным им из ссылки Александром Сергеевичем Пушкиным. За ним в Псковскую губернию, в Михайловское, послали фельдъегеря, и тот провел Пушкина, усталого, в дорожном платье, забрызганном грязью, прямо в кабинет императора. Как писал в своих записках декабрист Н.И. Лорер со слов брата А.С. Пушкина Льва, царь встретил поэта словами: «Брат мой, покойный император сослал вас на жительство в деревню, я же освобождаю вас от этого наказания с условием ничего не писать против правительства». – «Ваше величество, – ответил Пушкин, – я давно ничего не пишу противного правительству, а после „Кинжала“ и вообще ничего не писал». – «Вы были дружны со многими из тех, которые в Сибири?» – продолжал государь. «Правда, государь, я многих из них любил и уважал и продолжаю питать к ним те же чувства!» – «Я позволяю вам жить, где хотите, пиши и пиши, я буду твоим цензором», – кончил государь и, взяв его за руку, вывел в смежную комнату, наполненную царедворцами: «Господа, вот вам новый Пушкин, о старом забудем».