Сергей Романюк - Сердце Москвы. От Кремля до Белого города

Ряды, которые назывались Верхними, занимали весь квартал между Никольской и Ильинкой, между Ильинкой и Варваркой – Средние торговые ряды, и далее к набережной Москвы-реки спускались строения Нижних торговых рядов.

За строгим регулярным фасадом торговых рядов, образованным последовательностью арок, находилось множество лавок, располагавшихся параллельными рядами, – отсюда и название «торговые ряды». Многие иностранные путешественники обязательно рассказывали о московских рядах, с одобрением отмечая, что в каждом ряду продавался только свой товар, и такое строгое разделение сохранялось много сотен лет.

Швед Петр де Эрлезунда, побывавший в Москве в начале XVII в., писал, что на главном московском рынке, «на каждой [его] улице встречаются особенные и разные товары, так что на одной из них совсем не те, что на других»; поляк Самуил Маскевич отметил, что «трудно вообразить, какое множество там лавок, какой везде порядок – для каждого рода товаров, для каждого ремесленника, самого ничтожного, есть особый ряд лавок, даже цырульники бреют в своем ряду». Павел, дьякон, приехавший в Москву с епископом Елассонским, писал, что Ряды разбросаны от одного края площади до конца ее и большая часть их выстроена из камня; ставни лавок из чистого железа и даже двери складов. Зимою вставляют в окна, по их размеру, куски льда с реки в виде оконниц: они просвечивают лучше хрусталя. Напротив рядов находятся винные погребки, построенные из кирпича и камня, холодные летом и теплые зимой. Для книг есть особый ряд, для икон особый; есть ряд для новых облачений, другой для колоколов, кадильниц и водосвятных сосудов; есть ряд для ладана, другой – для свечей. Что касается ряда золотых дел мастеров, то большая часть его предназначена для серебряных окладов икон и их золочения. Есть ряд для монашеских мантий, ряс и шапок и черных саванов, с изображением крестов на них. В каждом ряду есть большие сторожевые собаки; от одного конца ряда до другого укрепляется длинная веревка, а на ней блок; когда наступит вечер, привязывают веревку к шее собаки, а также к [блоку] той [длинной] веревке, и собака без устали бегает от начала ряда до конца. Есть ряд для железных вещей: принадлежности для дверей, окон и пр.; больших котлов, уполовников, сковород – все из чистого железа, превосходной работы. Есть ряд для чудесных выпуклых и гладких оконниц из каменного хрусталя (слюды), который не ломается, но гибок, как бумага. Есть у них ряд, который они называют Бит-базар, т. е. Ветошный ряд; в нем продают всевозможную одежду, оружие и редкости новые и старые».

Верхние торговые ряды, ныне ГУМ

Во многих сочинениях о Красной площади написано, что каменные лавки вместо деревянных были построены в 1598/99 г. «Царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии велел зделать в Китае-городе лавки каменные во всех рядех своею царскою казною, и покрыть под одну кровлю, и збирать с тех лавок каменных, что изошло, погодно деньги, не вдруг, на чьех местех те лавки строены, для извороту торговых людей». Но возможно, он выстроил в то время только фасадную часть перед рядами, возведенными при Иване Грозном после пожара 1547 г., хотя, вероятно, ряды существовали на Красной площади еще раньше: так, например, известно о Сурожском ряде, который возник, очевидно, в XV в.

При Годунове на Красную площадь стали выходить аркады, за которыми скрывались старые лавки, среди которых, возможно, было немало деревянных, с крытым проходом на столбах перед ними. Об этих столбах упоминается в переписи 1626 г., опубликованной И.Е. Забелиным. Почти через 100 лет, после пожара в 1710 г., сообщалось, что в рядах погорело много деревянных лавок, которые предписывалось не восстанавливать, а строить вместо них каменные. Петр I послал тогда письмо московскому коменданту князю Гагарину: «Господин Полковник и Комендант! Письмо Ваше, писанное из Москвы Апреля от 4 дня, до Нас дошло, в котором пишете, что на Москве многие ряды выгорели и что Вы объявили указ, дабы вновь на тех местах строили каменные, то изрядно; а что Мы на прошлой почте писали к Вам, дабы дать в том строенье сроку на год, того ныне не делай и подтверди еще указом, дабы на погорелых местах, конечно, делали каменныя лавки, для того, ежели им построить деревянные на один год, то лишний убыток будет». Но и много позже в торговых рядах было немало деревянных строений, только постепенно заменявшихся каменными. С развитием торговли, уничтожением внутренних таможенных пошлин Москва все более и более становится средоточием и распределительным центром российской внутренней торговли. Так, судя по сборнику «Состояние города Москвы», составленному в 1775 г., «главнейшие протоки, через которые течение всей московской торговли, как для самого города, так и для прочих в России городов, разливается, суть расположенные в Китай-городе ряды». Авторы сборника подсчитали, что тогда в 53 рядах было «лавок, палаток, ларей 3732, да погребов 80». Расширение торговли заставило московские городские власти в 1785–1786 гг. надстроить ряды с фасада по Красной площади вторым каменным этажом. Историк Москвы П.В. Сытин сообщает, что тогда количество лавок достигло 4075. На площадь выходил парадный арочный фасад рядов, выделенный десятиколонным портиком. Архитектурный прием – соединение однотипных арочных ячеек торговых лавок в единый организм – стал с тех пор характерным для многих городов России.

Напротив примерно в то же время строилась симметричная линия рядов вдоль кремлевских рва и стены, с окончанием их строительства Красная площадь приобрела замкнутый характер: ее длинные восточная и западная стороны образовывали одинаковые аркады лавок, а торцевые южная и северная стороны замыкали перпендикулярные выступы рядов.

Такой площадь дожила до 1812 г. Вечером первого дня вступления французов в Москву огонь занялся в нескольких местах, и в том числе в Скобяном и Москательном рядах. Чиновник Вотчинного департамента, находившийся в здании Сената в Кремле, писал, что пламя показалось 2 сентября в 8 часов вечера. Те, кто был в то время в 15 верстах от города, «увидели в городе пожар: это было только начало, – говорит очевидец. – В продолжение ночи пожар усилился, и поутру 3 сентября уже большая часть горизонта над городом обозначилась пламенем. Огненныя волны восходили до небес, а черный густой дым, клубясь по небосклону, разстилался до нас. Тогда все мы невольно содрогались от удивления и ужаса… Место удивления заступило негодование. „Вот тебе и златоверхая Москва! Красуйся, матушка, русская столица!“ – говорили солдаты».

Настоятель французской церкви аббат Сюрюг писал: «В ночь на 4 сентября пожар принял чудовищные размеры. Никто не спал. Сорвавшаяся буря неистово погнала пламя и обвила Москву ослепительно-ярким огненным венцом. Вопли народа, плач детей, барабанный бой, колокольный набат, грохот падающих стен и трескотня прорывавших воздух ружейных выстрелов – все это слилось в потрясающий хорал, который покрывался порывами отчаянно гудевшаго ветра. С колоколен срывались колокола и падали с глухим звоном, огромныя головни летали из улицы в улицу, пылающия бревна перекидывались с дома на дом и, обрушившись, разсыпались каскадами искр. Огонь яростно впился в Винный двор и сальные заводы, сразу охватил их, багровыми змеями извивался по крышам, выметывался в окна и с оглушающим шумом высоко швырял лопавшиеся и объятыя голубым пламенем бочки со спиртом. Спугнутые с гнезд голуби в Охотном ряду кружились над огнем, нигде не находя себе приюта. Сорвавшиеся с узды лошади с диким ржанием скакали в разныя стороны. С жалобным воем метались собаки. Жители изступленно вытаскивали из домов образа, ставили их у ворот и, опаленные, задыхаясь от дыма, бросались, сами не зная куда».